Тайны и герои Века - [38]

К Ордовскому-Танаевскому присоединялись и другие корыстные сторонники старца из так называемой высшей интеллигенции города. Например, начальник дивизии Пряслов не только сам в парадной форме приезжал на поклон, но даже привозил свою жену, скромную, боязливую перед мужем женщину, очень добрую, но, должно быть, недалекую. Со снисходительной улыбкой мне рассказывали про нее, что на каком-то военном балу в Перми один молоденький подпоручик местного скромного полка разорился на бутоньерку цветов для жены начальника дивизии. Бедная Пряслова такое подношение приняла трагично: «Как? При вашем крохотном жалованье вы разоряетесь на цветы для меня! Да вам есть нечего, а вы позволяете себе такую трату!..» И в голосе слезы. Несчастный офицерик готов был провалиться сквозь землю. Но Пряслова была совершенно искренна и долго не могла успокоиться, несмотря на уговоры окружающих. Подчиняясь мужу безропотно, ездила и она навстречу Распутину и должна была благоговейно слушать, как Распутин фамильярно хлопал начальника дивизии по плечу и приговаривал: «Нет, Миша, у тебя еще нос не дорос до командира корпуса. Подожди маленько!» Когда Распутин был ранен какой-то богомолкой или монашкой в живот и его положение казалось катастрофическим, в Перми это известие было принято почти с восторгом. Был день приема моей матери, и собралось много дам в гостиной. Среди них оказалась случайно мадам Пряслова. Конечно, главной темой разговора было покушение на Распутина. И вдруг влетает на прием жена вице-губернатора, Вера Арсеньевна, с торжествующим криком: «Умер, умер Гришка!» — и все далее заговорили: «Слава богу!» Вера Арсеньевна, отличавшаяся своей несдержанностью, бросила в сторону Прясловой: «Некому будет руку целовать». Пряслова, убитая, сконфуженная, слабо протестовала: «Но если там, наверху, его так ценят, так как же мы бы не сделали того же?!» Но ее слова были покрыты общим криком.

Кстати, Распутин, истекая кровью от ранения, все-таки кричал: «Ничего, выживу, выживу!» — и действительно выжил. Ордовский-Танаевский был счастливее Пряслова. Ранее он у себя принимал Распутина, и тот отдыхал у него день-другой, поэтому Распутин решил ему отплатить за гостеприимство. Как раз перед мобилизацией 1914 г. пришла телеграмма Танаевскому, которая, конечно, благодаря телеграфистам стала общеизвестной: «Сподобил тебе губернаторство в Тобольск. Григорий». И действительно, вскоре Танаевский был назначен губернатором в Тобольск. Как характеристику этого человека добавлю, что, к нашему удивлению, Ордовский-Танаевский, от которого мы вообще держались далеко, явился к нам с визитом после своего назначения. Мы уже переехали в Петроград. Уходя, он бросил в передней такую фразу: «Я очень доволен моему назначению, но там все-таки меня ожидает тяжелый крест — это присутствие в губернии Распутина. Итак, до свидания. Честь имею кланяться!» Совершенно так же неожиданно явился он и к Болотову (пермский губернатор с 1905 по 1910 год) и той же фразой кончил свой визит, поспешно откланиваясь, точно не хотел каких-нибудь возражений. Зачем он это делал? Вероятно, отрекаясь от благодетеля, наивно воображая, что сможет развязать свое назначение с именем Распутина. Кроме поклонников в военной и штатской среде были у Распутина в Перми таковые и в высшем духовенстве. Наш епископ Палладий не ездил лично встречать поезд с Распутиным (все-таки архиерею неловко), но посылал своего келейника, приглашая Григория Ефимовича почтить своим присутствием архиерейские палаты. Григорий почтил, и, вероятно, не раз светлейший архиерей водил его в собор (при тщательно закрытых дверях) слушать архиерейский хор, действительно замечательный. Но закрытые двери не помешали всему городу немедленно узнать об этих посещениях благодаря певчим, составляющим архиерейский хор.

Палладий довольно быстро получил гораздо более значительную епархию в Саратове.

* * *

В одно из отсутствий моего отца из Перми и командировки вице-губернатора в уезд замещающим губернатора, как всегда, сделался Ордовский-Танаевский. Как раз в этот день Распутин проезжал к себе в Сибирь, и Танаевский поспешил навстречу старцу. Это дало повод либеральной газете «Речь» написать, что пермский губернатор Кошко выехал на поклонение Григорию Ефимовичу на вокзал и долгое время с ним беседовал. У отца было дело у Джунковского, товарища министра внутренних дел. После делового разговора Джунковский неожиданно спросил отца, правда ли, что он встречал Распутина в Перми. Отец был поражен эти вопросом и, конечно, отрицал. На это Джунковский добавил: «Я так и думал. На вас это не похоже». Отец, находясь еще под влиянием такого обвинения, немедленно отправил опровержение в «Новое время». Он вспомнил, как епископ Палладий при прощальном визите объявил ему радостную весть: «С Вами, Ваше превосходительство, хочет познакомиться Григорий Ефимович и при следующей останове в Перми к Вам заедет». Отец очень холодно ответил: «Пусть заезжает. Я велю моим лакеям его выгнать вон». С тех пор никто не рисковал более говорить о посещении старца. Опровержение в «Новом времени», по мнению министра Маклакова, было очень резкое и якобы непочтительное по отношению к монархам. Назначение моего отца генерал-губернатором в Западную Сибирь не состоялось, хотя, как оказалось, он был одним из главных кандидатов на этот пост. Вскоре он подал в отставку, и мы приехали в Петроград.