Тайны господина Синтеза - [134]

Не задумываясь ни о происхождении ребенка, ни о том, как он мог очутиться среди животных, которые ползают, бегают, извиваются на подстилке из фукуса, старик подошел вплотную к кричащему младенцу и долго безумным взглядом рассматривал его при свете извергающегося вулкана. И вдруг хриплым, нечеловеческим голосом возопил:

— Негритенок!.. Чуть позже это был бы мужчина… негр! А еще позже — мужчина, белый! Эволюция… Великое Дело… трансформация… Я могу сказать: et ego creator!

Конец третьей части

Эпилог

Прошло сорок восемь часов. Все, кто пережил драму, разыгравшуюся в Коралловом море, и друзья и враги, сбились в кучу на бесплодной скале, возвышавшейся когда-то посреди лагуны и единственно выдержавшей подводное извержение вулкана. Каждую минуту их могло смыть волной. Нещадно палило солнце. Вулканический пепел продолжал медленно оседать. Не было ни капли питьевой воды, ни атома пищи.

Оставшиеся в живых пираты-китайцы и члены команд «Анны» и «Годавери» делали вид, что не замечали друг друга. Ненависть отступила на задний план: слишком велика была опасность, слишком ужасно положение, в котором они оказались. Точно так же, когда пылает саванна или горят джунгли, гонимые огнем, все вместе, вперемешку убегают от пожара самые разные звери; забывая и об инстинктах, и о видовой несовместимости, они могут находиться рядом друг с другом в течение многих часов и даже дней.

После того как все было кончено, господин Синтез не вымолвил ни слова. Бессмысленный остановившийся взгляд старика неуверенно задерживался то на морских барашках, то на кратере вулкана, но ни единой искры интеллекта не загоралось в его глазах.

Ассистент-химик, преданно окруживший Мэтра нежными заботами, приходил в отчаяние при мысли, что столь могучий ум не выдержал постигшего удара: Алексис Фармак безуспешно старался разговорить старика, заставить сделать его хоть какой-нибудь жест.

На третьи сутки страдания оставшихся в живых стали воистину невыносимыми. Все понимали, что спастись можно только чудом. Однако никаких беспорядков не происходило — таким сильным и длительным оказалось действие гипноза, принудившее матросов к повиновению. Они знали, что медленно умирают, но хотели погибнуть молча, без стонов и жалоб, к превеликому изумлению пиратов, не понимавших, как в таких обстоятельствах можно сохранять подобную твердость.

И вдруг, среди этого отчаяния, умирающие от голода люди увидели тонкое элегантное судно с высокими мачтами, медленно приближавшееся к скале.

Несчастные, испытав несколько дней назад, после появления «Инда», горчайшее разочарование, не знали, что теперь и думать при появлении этого совершенно им незнакомого парохода. Но шведский вымпел бился на гафеле — четко виден был его белый крест! На грот-мачте высился стяг господина Синтеза — можно было прочесть его гордый девиз, который, увы, в данных обстоятельствах звучал жестокой иронией.

Алексис Фармак сделал попытку одним махом возвратить старика к жизни, без преамбул сообщив ему известие, в которое никто еще не осмеливался поверить:

— Мэтр! Пришел корабль, под шведским флагом. На нем ваш вымпел!

В ответ — ни слова. Господин Синтез был неподвижен, словно статуя, глаза его продолжали глядеть в какую-то неведомую точку пространства. Зато остальных сказанные химиком слова заставили кричать от радости, но в общем хоре раздавались также и крики страха. Если смельчаки, до конца выполнившие долг, были опьянены надеждой на избавление, то пираты, выйдя из оцепенения, чувствовали себя зверьми, попавшими в ловушку, и гадали, какое возмездие им предстоит.

Прибой крепчал, и капитан Кристиан, опасаясь, что чем дальше, тем труднее будет причалить к рифу, приказал бросить якорь и спустить шлюпки на воду. Господин Синтез покорно дал посадить себя в большую лодку и, не говоря ни слова, уселся рядом с Алексисом Фармаком, не спускавшим с него глаз. Вскоре шлюпка пришвартовалась к кораблю.

Близ выхода на наружный трап стояли цветущие, сияющие молодостью и здоровьем Анна Ван Прет и капитан Кристиан. Счастье вновь увидеть старика, увы, было омрачено удручающим видом окрестностей, где произошла небывалая драма. Но это еще не все. Бедная девочка, взглянув на господина Синтеза, который ее даже не заметил, осознала всю глубину постигшей ее беды. Она бросилась к деду, простерла к нему руки и душераздирающим голосом прокричала:

— Отец!.. Отец!.. Это я! Неужели же вы меня не узнаете?!

Внезапно господин Синтез, порывисто обернувшись, стал искать глазами только что покинутый им риф. За исключением этого совершенно инстинктивного проявления остаточной памяти ничто не нарушило его бесчувственного покоя.

Один из уцелевших в бою офицеров в общих чертах изложил капитану Кристиану положение вещей. Свой рассказ он завершил сообщением о том, что на острове остались пираты.

— Благодарю вас, лейтенант, — ответил офицер. — Что до бандитов, то пусть остаются на рифе. Если вы уверены, что никто из наших товарищей не забыт, то мы тотчас же поднимем якорь.

При этих словах девушка, державшая деда за руки, обратила к Кристиану свое залитое слезами лицо и, рыдая, произнесла: