Тайны городов-призраков - [53]

Греческая и римская традиции единогласно приписывают основание Карфагена Дидоне (другое ее имя Элисса). Дидона жила в легендарные времена и была дочерью царя Тира. Когда брат Дидоны Пигмалион убил ее мужа Акербаса, она бежала с верными людьми и со многими сокровищами в Африку и купила у берберского царя Ярба землю, поросшую хвойными лесами, пробковыми дубами, мастиковым деревом, дикой оливой и лавром. Наглый, дикий и необузданный Ярб согласился уступить столько земли, сколько покроет бычья шкура. Дидона оказалась достойной дочерью своего народа: она нарезала шкуру тончайшими полосками и покрыла им довольно значительный участок земли, ставший впоследствии акрополем Карфагена и так и называвшийся — Бирса, что значит «шкура». О дальнейшей ее судьбе рассказывают разное. Греки — будто бы Ярб, осознав, какую глупость совершил, стал грязно домогаться Дидоны, чтобы хоть привычным для дикого кочевника способом победить хитрую пунийку. При этом со свойственной варвару прямотой он, минуя конфетно-букетную стадию знакомства, пошел в спальню царевны напролом. Тогда, спасаясь от домогательств Ярба и в память о любимом муже, Дидона добровольно взошла на костер.

Римляне же (устами Вергилия) рассказывают, будто бы она слюбилась с приехавшим из поверженной Трои Энеем. Тот поначалу не сопротивлялся ласкам, тем более незадолго до того он овдовел, но вмешались боги: Эней как раз таскал камни для постройки стен Карфагена, когда прилетел Гермес и приказал поспешить в Италию, чтобы стать предком римлян. Видимо, и Энею со временем Дидона порядком надоела. Во всяком случае, с богами он спорить не стал, хотя мог: все-таки сам был родным сыном Афродиты. Брошенная царица не вынесла тоски и покончила с собой, взойдя на костер.

Римская версия не выдерживает никакой критики, ибо между Троянской войной и основанием Карфагена прошло лет четыреста. Греческая выглядит куда правдоподобнее. Даже поступок Пигмалиона находит в ней себе оправдание. Известно, что в древние времена царская власть передавалась по женской линии: царем становился тот, кто женился на дочери предыдущего царя. Это явилось причиной того, что во многих странах на протяжении долгого времени наследники вынуждены были жениться на родных сестрах. (Так, например, всегда было в Египте, и даже последние династы из македонских Птолемеев вынуждены были поступать именно так. Знаменитая Клеопатра VII была кровосмесительным плодом в десятом поколении.) И вот Дидона, вероятно, опять же от всепожирающей страсти, выбирает себе суженого не из царского рода, а со стороны, какого-то Акербаса! Как должен был среагировать на это законный наследник Пигмалион? Устранить конкурента и вернуть любвеобильную сестру-принцессу в свой гарем. Логично в этой истории и добровольное восхождение на костер, если оно действительно было добровольным. Приехавшим с Дидоной пунийцам вряд ли хотелось, чтобы их царем стал берберский дикарь, при всех вычесывавший из головы вшей и тут же пожиравший их. Логичный вывод: чем иметь такого царя, лучше отказаться от царицы. А чтобы столь ценная жизнь не пропала даром (типичный расчет торгаша), надо сложить Дидоне жертвенный костер: пусть ее душа вознесется к богам и попросит долгих и счастливых лет Карфагену. Наконец, если в Карфагене когда-нибудь и существовала царская власть, то очень скоро (но при неизвестных подлинной истории обстоятельствах) она была заменена Советом десяти, вместе с которым управлял городом существовавший всегда Совет старейшин.

Расцвет Карфагена начался с завоеваний ассирийского царя Тиглатгталасара III (745–727 годы до н. э.). Он обложил восточнофиникийские города непомерной данью. Тогда-то взоры Тира и Сидона обратились на запад, на свои колонии. Последним поневоле пришлось активизировать торговую и производственную деятельность, чтобы помогать в трудную минуту отцам-основателям. Проще, однако, было найти кого-то, кто бы платил дань. Финикийские колонии объединились в союз, в котором Карфаген, к тому времени достаточно усилившийся, играл ведущую роль, после чего войны с африканцами стали неизбежны. Довольно скоро все эти полукочующие народы удалось привести к покорности. Их сделали земледельцами, расселив по специально построенным городам и частично перемешав с финикийцами. Остальные продолжали кочевать, но платили дань. Получилась довольно забавная ситуация: берберам пришлось платить за то, что какой-то, совершенно им неведомый и живший, по их убеждению, в районе Луны ассирийский царь покорил Финикию.

Встав во главе финикийских колоний Африки и не удовольствовавшись окрестными землями, Карфаген обрушил всю свою предпринимательскую мощь на западные острова Средиземного моря, Лигурию, прибрежную Иберию (Испанию) и прибрежную Галлию (Францию). Однако здесь их уже поджидали конкуренты в лице жителей города Тартесса и греков-фокейцев, основавших Массилию (Марсель). Не собирались уступать карфагенянам Сицилию и греки-дорийцы. Карфаген, силами наемной армии, выиграл одну битву, затем проиграл две. Тем не менее, невероятной предприимчивостью, подкупом, внутренней корпоративностью и способностью всегда иметь что-то про запас Карфаген добился почти всего, чего хотел. Возможно, не последнюю роль сыграло и то, что Карфаген, как говорится, "никогда не перегибал палку": даже беря с покоренных дань, он обставлял это так, словно произошла обычная меновая торговля. А набор мужчин в армию обставлялся как защита совместных интересов или границ.