Тайны бронзовой статуи - [173]

– Ладно, милое дитя, – согласился Жижка, – давай продолжим наши поиски в этом страшном лабиринте.

Теперь предводитель таборитов и его дочь попали в круглую комнату, но, едва они остановились посмотреть на камень и распятие, до них долетел шум массивной двери, повернувшейся на петлях. Взглянув на соседний коридор, откуда он доносился, они увидали, что часть стены медленно отворяется.

Жижка и Анжела не успели ни переглянуться, ни сообщить друг другу свои мысли, когда из отверстия появился человек с фонарем в руках. Но, заметив факел и двух людей в круглой комнате, он вскрикнул от страха и попытался бежать.

– Губерт! Губерт! Мы друзья! – вдруг закричала Анжела, узнав старика и бросаясь вперед, чтобы удержать его.

– Возможно ли это? – молвил старый управитель, пораженный звуком ее голоса. – Боже мой! Анжела, почему вы здесь? – продолжал он, приближаясь к девушке. – И кто это с вами?

– Мой отец, великий предводитель таборитов, – ответила наша героиня, обернувшись к Жижке и с любовью взяв его за руку.

– О! Стало быть, вы знаете все, Анжела, – заметил Губерт. – Вы показали генералу перстень? Но зачем не пришли вы раньше?

Старый управитель закрыл лицо ладонями, чтобы унять слезы, брызнувшие из его глаз.

– О Боже! Что вы хотите сказать?! – вскричала Анжела.

– Говорите, старик, – вмешался Жижка.

– Ах, почему я должен сообщать вам такое известие? – прошептал Губерт с тоскою.

– Какое известие? – спросила Анжела, выпуская руку отца и схватив руку Губерта. – Что случилось с моей матерью?

– Анжела, приготовься к великой горести, – произнес Жижка голосом едва внятным, до того он дрожал. – Нам легко угадать роковые слова, которые губы этого старика не в силах вымолвить. Правду ли я сказал? – обратился генерал к управителю.

– Да, знаменитый генерал, вы, к несчастью, не ошиблись, – ответил Губерт. – Той, за которой вы пришли, не существует более!

– Не существует! – повторил Жижка с замиранием сердца, лишившись последней надежды.

– Умерла! – вскрикнула Анжела и как подкошенная упала на колени.

Генерал поспешил приподнять ее. Тут еще несколько человек вышли из комнаты, с которой сообщалась дверь в стене.

Мужчины в длинных черных одеждах, женщины в кармелитских рясах толпою окружили старого управителя, предводителя таборитов и Анжелу. Но потом, по приглашению Губерта, все вернулись обратно, а Жижка и его дочь последовали за ними.

– Хотя ей почти нечего было есть, как й всем обитателям замка, – начал старый управитель, – моя возлюбленная госпожа умерла не от голода, она скончалась скоропостижно. Ее здоровье расстроили долгие годы страданий и горя, а катастрофу ускорило потрясение, которое она испытала шесть недель тому назад, случайно

сделавшись свидетельницей отвратительной гибели баронессы Гамелен и маркиза Шомберга, получивших «поцелуй» Девы.

– А! Значит, вот как умерла баронесса! – пробормотал Жижка.

– Только три дня прошло с тех пор, как обожаемая госпожа моя испустила последний вздох, – продолжал Губерт, – останки ее еще не преданы земле. Дело в том, что нищета и страдания, до которых осада довела всех обитателей замка, замедлили приготовления к похоронам. Однако, как видите, в участниках похоронного шествия недостатка нет, – прибавил Губерт, медленно обводя глазами окружающих.

Присутствующие смотрели на Жижку с удивлением и страхом, потому что Лионель и Конрад, находившиеся между ними, узнали предводителя таборитов и тотчас указали на него своим товарищам.

– Да, никогда не было горя искреннее, чем их, – сказал Губерт, – потому что всех этих людей, мужчин и женщин, спасла от Бронзовой Статуи та, чьи останки лежат здесь.

– А также и вы, великодушный старик, – заметил один из братьев Шварц, бросив признательный взгляд на управителя.

– Где же тело моей матери? – прошептала Анжела, взяв за руку почтенного Губерта и устремив на него глаза, полные слез.

– Здесь, милое дитя, и вы можете посмотреть на нее в последний раз, – ответил Губерт.

С торжественным видом отворил он дверь. На кровати, в углу комнаты, лежало тело белой женщины. На ней была кармелитская ряса, которую она обыкновенно носила при жизни, руки были сложены на груди, а лицо выражало ту безропотность, с какою душа ее оставила свою бренную оболочку.

Анжела, наклонившись, запечатлела поцелуй на лбу матери, и горькие слезы дочери оросили лицо покойницы. Потом предводитель таборитов тоже приблизился, и под стальными латами сердце героя забилось от глубокого волнения, потому что Жижка смотрел на женщину, оставленную им много лет тому назад полной жизни, прекрасной, без малейшей надежды увидеть ее снова живую или мертвую

Полководец и приемная дочь Вильдонов опустились на колени возле постели, а Губерт, протянув руки, как пророк, к мужчинам в черных и женщинам в белых рясах медленно произнес торжественным голосом:

– На колени, братья, на колени, сестры! Помолимся за упокой души Эрманды, баронессы Альтендорф.

Члены общины повиновались, в первый раз услышав, что женщина, совсем недавно бывшая их ангелом-хранителем, не кто иная, как жена барона Альтендорфа, считавшаяся умершей двадцать лет тому назад, в память которой воздвигли монумент, упоминавшийся нами несколько раз.