Тайны беларуской истории - [60]

Настоящая Радуница наших предков — западных балтов, имела вовсе не символическое значение кормления усопших. Пищу и питье не ставили возле могилы, как бы в знак того, что «мы отдаем». Это символически делают, когда усопшему ставят возле могилы стакан водки с ломтиком хлеба. В нашем случае это вовсе не символ, а именно акт питания мертвых: питье (вино, мед, водку, пиво) не ставят возле могилы, а льют на могилу — чтобы через землю оно дошло к покойнику. Пищу не ставят возле могилы, а «закатывают в нее»: яйца (очищенные от скорлупы ! ), хлеб и прочее сухое следует катать по могиле, втирая и измельчая, чтобы могильная земля впитала в себя эти продукты, смешалась с крошками.

Таким образом, мы видим, что отмечаемая в России «Радуница» таковой не является — во-первых, там не было самой Радуни как обители душ усопших (святого места для нас, западных балтов), вовторых, там не кормят усопших.«Святыя радзіцелі, хадзіце да нас хлеб-соль есці !»… Мы на Радуницу не только кормим усопших, но и едим вместе с ними, показывая сохранение семейной любви. В этом очередной парадокс: обычай, некогда появившийся из страхов перед «возвращением мертвых», впитал одновременно и языческую мысль о том, что мертвые деды могут нас оберегать (вспомните «Чур меня !»). Здесь мы видим все же более гуманное отношение к предкам, чем обычаи соседей связывать мертвых или ломать им ноги.

Сегодня в сознании народа Радуница воспринимается именно и только как святой праздник памяти по усопшим, понимется как нечто доброе и совсем не мистическое. Эпоха эпидемий вампиризма давным-давно кончилась, 75% населения Беларуси — горожане, а похороненные родственники являются в свои дома крайне редко (являться может призрак коматозника, а с XX века практикуется вскрытие в случае скоропостижной сомнительной «смерти»: врачи этим вскрытием убивают коматозников).

В итоге Радуница среди горожан-беларусов быстро трансформируется в нечто, аналогичное празднованию в России: рациональное сознание не принимает языческих традиций, и кажется неуместным сам обряд. Зачем стелить на могилу скатерть, оставляя часть могилы открытой для «трапезы усопшего», есть возле могилы, поливая открытую от скатерти часть ее питьем и «закатывая» туда продукты. Горожанам это кажется уже дикостью. Понемногу все меняется: на Радуницу многие беларусы приезжают теперь покушать возле могилы, а не кормить предков. В будущем, очевидно, перестанут и кушать: помянут рюмкой водки, подправят могилку — и назад домой. Вот так исчезают древние обряды.

Но мы обсуждаем в этой книге наше прошлое, а не будущее…

Часть II.НАША ЛИТВА.

Глава 7. ОТКУДА ПОЯВИЛАСЬ ЛИТВА?

Историки давно спорят о том, откуда появилась Литва (что аналогично старому спору о том, откуда появилась Русь). Для меня очевидно — ее истоки в Полабье, в Центральной Европе.

Истоки Литвы у Михалона Литвина.

В 1540-е годы некий Михалон Литвин написал адресованный королю Речи Посполитой труд «О нравах татар, литвинов и москвитян» (Michalonis Lituani, «De moribus tartarorum, lituanorum et moschorum»)[17]. Эта книга была издана в Москве в 1994 году в переводе В. И. Матузовой. Она неверно перевела слово «lituanorum», означающее «литвинов», а не «литовцев».

Подобно тому, как московские авторы выводили род Рюрика из Римской империи, так и Михалон Литвин выводил истоки Литвы тоже из Рима. Во-первых, почти все сочинители той эпохи стремились таким способом сделать свою историю более весомой и авторитетной; во-вторых, практически вся Центральная Европа считалась тогда Римской империей, и любой высокородный мигрант оттуда воспринимался не иначе как «наследник Цезаря»[18].

Литвин писал:

«Мы изучаем московские письмена (literas Moscoviticas), не несущие в себе ничего древнего, не имеющие ничего, что бы побуждало к доблести, поскольку рутенский язык [или своеобразие] (idioma Ruthenuva) чужд нам, литвинам, то есть италианиам (Italianis), происшедшим от италийской крови.

… Ведь и огонь, и вода, воздух, солнце, месяц, день, ночь, роса, заря, бог, человек, devir. то есть деверь, внук, внучка, ты, твой, мой, свой, легкий, тонкий, живой, юный, ветхий, старый, око, ухо, нос, зубы, люди, стой, сиди, поверни, выверни, переверни, вспаханный, взбороненный, посеянный, семя, чечевица, лен, конопля, овес, скот, овца, змея, скобы, корзина, ось, колесо, ярмо, вес, куль, тропка, почему, ныне, протянутый, втянутый, затянутый, вытянутый, купленный, некупленный, сшитый, несшитый, повернутый, вывернутый, перевернутый, первый, один, два, три, четыре, пять, шесть, семь и многие другие [слова] звучат в литовском языке так же, как и в латинском».

В оригинале у Литвина эти слова написаны так:

«Juk ir ignis (ugnis) ir unda (vanduo), aer (oras), sol (saule), mensis (mencsis), dies (diena), noctis (naktis), ros (rasa), aurora (ausra), deus (dievas), vir (vyras), devir t. y. levir (dieveris), nepotis (nepotis, anukas), neptis (anuke), tu (tu), tuus (tavas), meus (mano), suus (savo), levis (lengvas), tenuis (tevas), vivus (gyvas), juvenis (jaunas), vetustus senis (senas), oculus (akis), auris (ausis), nasus (nosis), dentes (dantys), gentes (gentys), sta (stok), sede (sedek), verte (versk), inverte (iversk), perverte (perversk), aratum (artu), occatum (aketu), satum (setu), semen (semenys, sekia), lens (lesis), linum (linai), canapum (kanapes), avena (aviza), pecus (pekus, gyvulys), ovis (avis), anguis (angis), ansa (asa), corbis (gurbas), axis (asis), rota (ratas), jugum (jungas), pondus (pundas), culeus (kule), callis (kelias), cur (kur), nunc (nunai), tractus (trauktas), intractus (itrauktas), pertractus (pertrauktas), extractus (istra-uktas), merctus (merktas), immerctus (imerktas), sutus (sifltas), insutus (isiutas), versus (verstas), inversus (iversas), perversus (perverstas), primus (pirmas), unus (vienas), duo (du), tres (trys), quinque (penki), sex (sesi), septem (septuni)»…