Тайны Алханая - [3]

Дед с гордостью посмотрел на внука, дескать, вот какой человек был Анчик.

- Это люди, пожалуй, нашли ту винтовку. Хороший был винчестер, - добавил старик.

Цырен внимательно слушал деда.

- Я бы сразу узнал, - у него была медная мушка и длинный ствол с чёрной ложей.

- А в каких местах Анчик воевал? - спросил Цырен.

- Точно не знаю… Один русский рассказал мне, что Анчика в Макавеево расстреляли семёновцы.

У деда затуманились глаза. Цырен вздохнул. Стало тихо, каждый думал о своём.

- Давно это было… тридцать три года, однако, прошло, - пробормотал дед самому себе.

Шевелились бледные губы у бабушки, морщинистые добрые руки доставали и доставали из деревянного сундука на ножках новые угощения.

- Большой стал, - любовалась бабушка Цыреном. - Один пришёл - молодец!

Поев, Цырен умчался к приятелям.

А бабушку мучила тревога: «Не надо бы внуку ехать на Алханай. Свяжется с дурными мальчишками. осквернит священные камни Алханая. От глупых детей всего жди. Не пустить - сам убежит. Такой норовистый».

Старуха, сокрушённо шепча молитву, вспоминала, как однажды пошла в гости, а Цырен попросился с ней. «Сиди дома», - сказала бабушка. Вечером вернулась, а Цырена дома нет. Всю ночь искала с соседями, обшарила все ближние сопки, кусты. Только утром нашли его в зарослях степного кустарника. «Беда, какой избалованный и непослушный мальчишка! - качала головой бабушка и тут же ласково думала: - Да если не мы, так кто же его, сорванца, понежит».

Бабушка рылась в сундуке, доставала разноцветные тряпочки и резала их почерневшими ножницами на мелкие кусочки.

- Ой-ёй, мой козлёночек! Узду на тебя крепкую надо, козлёночек! Держи себя на святой горе почтительно. Молись всемогущим бурханам, как деды твои молились, - бормотала она. - Пускай возьмёт с собой эти лоскутки-зурамы и повяжет их на сучья деревьев как приношения бурханам.

Вбежал запыхавшийся Цырен. Его полные щёки раскраснелись, глаза блестели от возбуждения.

- Бабушка, есть хочу!

- Ты где ходишь? Еле дождалась тебя. Обед давно остыл.

Цырен выскочил из юрты, но тут же вернулся, неся охапку лиственничных дров и скрученную в трубки берёсту. Сунув это в очаг, он что есть силы дунул: облако пепла ударило ему в лицо.

- Ты что делаешь? Что делаешь? - заохала бабушка. - Всех бурханов засыплешь пеплом!

Пламя лизало пузатый закопчённый горшок, в нём уже начинало шипеть что-то.

Цырен увидел, что бабушка готовит разноцветные лоскутки.

- Зачем это? - удивился он.

- Ты что говоришь? Что говоришь? - рассердилась бабушка. - Разве можно ехать без них в святое место? Привяжешь, поклонишься богам.

- Бабушка, а может быть, не надо? - ласкался

Цырен. - Когда я буду привязывать к деревьям зурамы, ребята не будут смеяться надо мной?

- Ну и что же?! - Бабушка грозно смотрела на него не мигая.- Ты сделай это украдкой. О, Алханай - это обиталище богов! Ай, бурхан! Ты увидишь «Храм-Ворота», на стенах его из камней прорастут слова мани-молитвы, - таинственно шептала бабушка, и глаза её блестели, вытянутые, узловатые руки дрожали.

Цырену стало жутко, и он со страхом оглянулся на трёхглазого бурхана, сидящего на синем быке.

А бабушка всё шептала:

- Будешь ходить по Алханаю - молись богам, всегда помни о них. Там ничего не бери. Верующие принесли богам деньги, посуду. Не прикасайся к ним. У них есть невидимые хозяева. Понял?

Цырен опять боязливо покосился на богов.

Вошёл дед.

- О чём вы? - спросил он весело.

- Рассказываю, как вести себя на Алханае.

У деда весёлое лицо сразу стало испуганным:

- Правильно. Если идёшь по такой великой горе, где живут боги, всегда думай о них.

Дед и бабушка частенько так говорили Цырену. Особенно сейчас, когда он собирался в поход. Они уверяли, что в дальнюю дорогу можно отправляться в понедельник, в среду и пятницу, а в другие дни пойдёшь - в дороге может случиться несчастье. Они внушали ему, что нельзя поднимать на дороге посуду, а если сорвётся с неба звезда, то надо сказать: «Это не моя звезда, моя - Большая Медведица».

- Будешь всё это помнить - будет тебе и удача, - уговаривала бабушка.

После рассказов о богах на Алханае Цырену стало не по себе, захотелось скорее в школу, где нет страшных бурханов, где весело и интересно. Солнце уже легло боком на землю, и громадные тени протянулись через долину. Становилось свежо.

- Бабушка, я пойду в школу, - сказал Цырен скучным голосом, поспешно одеваясь. - Рано утром я должен быть в школе.

- Ах, бестолковый! Ведь поздно уже. Утром пойдёшь.

Не смея ослушаться бабушку, Цырен согласился.

…Из-за дальней сопки брызнул лучами край солнца, озарил долину и горы. Рассовав по карманам бабушкины лоскутки-зурамы, Цырен пошёл в школу.

У юрты его провожала бабушка. Она держала ковшик и лила из него молоко в маленький медный тахил и, что-то бормоча, плескала вслед Цырену и во все стороны.

СТАРЫЙ КОТЕЛОК

Батор и Петя, хватаясь за выступы и острые углы камней, с трудом вскарабкались на вершину скалы.

- Гляди, - указал Батор в тёмно-голубую даль.

Петя замер - на его глазах рождалось утро. Край небосклона преображался. Сначала краешек неба стал изумрудно-голубым, затем он порозовел, теперь же сверкал позолотой.