Тайнопись плоти - [17]

— Вы с ней видитесь? — Это испуганный голос Жаклин.

Раздражением меня пробирает до печенок. Хочется зарычать — собака я и есть собака.

«Конечно, мы с ней видимся. Я вижу ее лицо на каждом углу, в каждом закоулке. На каждом заборе, на любой монете в кармане. Вижу ее, когда смотрю на тебя. Вижу ее, когда и не смотрю на тебя».

Конечно же, я не говорю ничего подобного, а начинаю мямлить обычное в таких ситуациях: да, понимаешь, все так изменилось… ВСЕ ИЗМЕНИЛОСЬ, тупая уловка. Да нет, это я все меняю. Ничто не меняется само по себе, это не времена года — течение событий меняют люди. Есть жертвы перемен — не бывает жертв вещей. Зачем прятаться в хитросплетения слов? Жаклин от этого легче не будет — легче будет только мне. Этим, наверное, я сейчас и занимаюсь.

Она говорит:

— Я-то надеялась на перемены…

— В переменах все и дело, понимаешь?..

— Я думала, перемены в тебе уже произошли. Я помню твои слова: что ты не будешь больше так поступать. Что ты хочешь жить по-другому. А мне сделать больно — так легко.

Она говорит правду. Не думаю, что мне удалось бы смириться с чтением утренних газет или возвращением домой к шестичасовым вечерним новостям. Хотя слова мои были искренними, это был обычный самообман.

— Понимаешь, Жаклин, я не хожу снова вокруг да около.

— А что же тогда ты делаешь?

Хороший вопрос. Можно подумать, что некий дух следит за мной с небес и на чистом английском языке объясняет мне, что именно я делаю. Хотелось бы мне иметь уверенность компьютерного программиста, убежденного, что на всякий правильно поставленный вопрос всегда имеется правильный ответ. Почему я не действую по плану? Как глупо это будет звучать, если я признаюсь, что ничего не понимаю, и пожму плечами — эдакое бессмысленное создание, что умудрилось влюбиться и не может объяснить, почему. С моим солидным опытом следует быть в состоянии объяснить, что со мной. Однако в голове у меня вертится одно-единственное имя — Луиза.

На лицо Жаклин падает безжалостный свет мигающей рекламы чайной. Жаклин пытается согреться, обхватив руками чашку, но обжигается, проливает чай, вытирает его крохотной салфеткой и роняет пирожное. Глядя зорко и неодобрительно, но ни слова не говоря. Грудь за прилавком нагибается и немедленно наводит порядок. Ей все равно, она и не такое видала. Ей главное закрыть чайную через полчаса. Она ретируется за прилавок и врубает радио.

Жаклин протирает очки.

— И что ты собираешься делать?

— Нам вместе надо это решить. Это должно быть совместное решение.

— Иными словами, мы решим, что делать, а потом ты все равно поступишь по-своему.

— Я не знаю, как это — по-моему.

Она кивает и поднимается из-за стола. Пока Грудь за прилавком отсчитывает мне сдачу, она куда-то скрывается. Мне показалось, пошла к машине.

Догнать ее мне не удалось, а автостоянка при зоопарке уже закрыта. Мои попытки справиться с упрямым висячим замком, ухватившись за тонкую проволочную сетку, оказались безуспешными. Эта дождливая майская ночь напоминает скорее февраль, чем нежную весну. Сейчас должно быть тепло и светло, а на самом деле свет сочился только из вытянувшихся в ряд угрюмых фонарей. Малолитражка Жаклин одиноко мокнет в углу мрачной автостоянки. Глупо, грустно и нелепо.

Мне ничего не остается, как войти в небольшой парк неподалеку и устроиться на сырой скамейке под промокшей ивой. Просторные шорты при нынешней погоде придают мне сходство с каким-то бойскаутом, а их движение всегда мне было чуждо. Хотя порой меня посещала зависть: они всегда точно знали, как совершать героические деяния.

Спокойные изящные домики, выстроенные прямо в парке, смотрели на меня зажженными и погашенными квадратиками окон. Кто-то задергивал занавески, кто-то открывал входную дверь. На миг оттуда донеслась музыка. Нормальная здоровая жизнь. Интересно, случается этим людям бессонными ночами оберегать свое сердце, когда они отдают друг другу свои тела? Почему исчезла эта женщина — ее часы показывают, что пора ложиться спать? Любит ли она своего мужа? Желает ли его? А он — когда видит, как жена расстегивает платье, что чувствует он? Или где-то в другом месте есть иная женщина, которую он желает совсем по-другому?

На ярмарках нередко стоят игровые автоматы, которые называются «Что увидел дворецкий». Прижимаетесь щекой к мягкой обшивке окуляра, бросаете монету, и перед вами сразу появляется стайка танцующих девчонок, которые подмигивают и задирают юбки. Иногда они успевают снять почти всю одежду, но если вы хотите досмотреть до конца, то должны успеть бросить еще одну монетку в прорезь, прежде чем появится белая перчатка дворецкого и задернет занавес. Удовольствие от зрелища заключается, помимо очевидного, еще и в жизнеподобии зрелища. Можете представлять себе, что сидите где-то на избранных местах в партере мюзик-холла, среди длинных рядов бархатных кресел, видите перед собой ряды напомаженных мужских голов. Восхитительно, как праздник подросткового непослушания. У меня всегда потом оставалось чувство вины, но то была вина, смешанная с возбуждением, а вовсе не со смертельной тяжестью греха. Именно тогда мне впервые понравилось подглядывать, хоть и довольно скромно. Мне до сих пор нравится гулять под окнами и разглядывать кипящую внутри жизнь.