Тайное оружие Берии. «Собачий спецназ» НКВД - [4]

   Особо обращает внимание тот факт, что в большинстве случаев такие слухи практически не пресекаются офицерским составом на уровне взвод, рота, батальон. А в некоторых случаях муссируются даже офицерским составом.

  Все вышеизложенное свидетельствует о заранее спланированной НКВД подготовке к противостоянию с танковыми армиями Вермахта и нахождению для этого оптимального и доступного способа (собаки) и эффективного его применения в деле.

 Начальник 1–го (Восточного)

 направления Абвера,

 генерал–лейтенант…

 «…» октября 1941 г.

 Восточный фронт, Smolensk.

   На справке стоит резолюция шефа Абвера адмирала Канариса:

   1. Срочно ориентировать всю агентуру, задействованную в тылу русских, на выявление любых сведений (количество, организация, тактика, способ обучения и т. п.) о таких мобильных диверсионных отрядах с собаками–минёрами и установления места дислокации центра (или центров) подготовки таких отрядов.

   2. 1–му (Восточному) направлению Абвера спланировать и провести в течение 2 недель диверсионными подразделениями Абвера при штабе группы армий «Центр» ряд операций по уничт ожению таких отрядов противника при передвижении их к линии (вдоль линии) фронта, а также к захвату «языка» из числа военнослужащих таких отрядов. Место, время проведения и численность личного состава, задействованного в таких операциях, планировать по обстоятельствам, с учётом оперативной обстановки.

   3. Все полученные сведения (п. п. 1—2) немедленно передавать мне лично во внеочередном порядке.

   4. Ознакомить с данной справкой высшее командование Вермахта.

   Ниже стоят подписи:

   «Ознакомлен» Главком Сухопутных войск

   фон Браухич

   «…» октября 1941 г.

   Берлин

   «Ознакомлен» Начальник Генерального Штаба

   Сухопутных войск

   Генерал–полковник

   Франц фон Гальдер

   «…» октября 1941 г.

   Берлин

Глава 2 - Пограничник – сын пограничника

В Москву Никиту провожали всей заставой. Он и сам не скрывал своей радости. Ещё бы! Скоро он увидит маму, знакомые с детства и такие родные улочки Замоскворечья.

   …Часто–часто в своих снах он пробегал жарким летним полднем по их тенистым лабиринтам в свой уютный двор, сплошь заросший берёзами и высоченными тополями, чтобы услышать из окна второго этажа, рапахнутого навстречу солнечным бликам, зачарованно–ласковый голос мамы: «Никита! Обеда–ать!»

   А рядом Леда – ещё щенок, – радостно виляя хвостом, заливисто и восторженно лаяла, перескакивая через несколько ступенек – быстрей, быстрей к порогу родного дома. И довольная – опередила‑таки своего запыхавшегося молодого хозяина – поскуливала от нетерпения у обитой клеёнкой двери – «Открывайте! Пришли! Ну же!»

   А сколько было ещё таких счастливых светлых снов? Да разве их сосчитать. Да и з ачем… Счастье, оно и есть счастье. Его арифметикой не измеришь. А только душой и сердцем.

   …Одно настораживало его: срок командировки не был упомянут ни в приказе, ни в командировочном удостоверении. А только указано, что «необходимо явиться в распоряжение представителя в/ч № такой‑то…», и все. Сразу же по прибытии в Москву. Ну, это‑то понятно: «сразу» и «по прибытии». Дело‑то военное. Приказ.

   Лишь кадровик в отряде, выписывая документы, скупо сообщил ему под большим секретом:

— Повезло тебе, младший лейтенант. А, впрочем, уже лейтенант. Извини. Приказ пришёл оттуда. – И он многозначительно поднял указательный палец вверх.

   Ну оттуда так оттуда… Перед большим начальством он не тушевался, да и Леда его никогда не подводила. Не овчарка, а настоящий клад. Умница. Таких собак поискать надо. И следовую работу выполняет на пять, и выборку осуществляет безошибочно, перекрывая все нормативы, и на нарушителя бесстрашно идёт. И в секрете может часами вместе с ним сидеть, ничем не выдавая себя. И… Да и мало ли чего она ещё может. В общем, настоящее сокровище для проводника служебных собак погранвойск. А сколько грамот и призов было взято на различных конкурсах и соревнованиях – не счесть. И это всего лишь за два года.

   И вот теперь оба едут в Москву.

   Жаль ребят и расставаться с ними нелегко. Какая‑то смутная тревога не покидала его при прощании с родной заставой. Так ведь это ненадолго. Наверное, ненадолго… Вот и ребята на проводах говорили: «Ну, товарищ лейтенант, как парад закончится, сразу домой».

   Конечно же, домой. На заставу. А куда ещё? Граница для него – второе я. Вся его суть. Только почему все решили, что едет именно на парад, он и сам не знал. А, впрочем, если в Москву, да ещё с собакой, то куда ещё? Ведь Первое мая на носу.

   …Свыкся он с нелёгкой службой пограничника за два года. Сам с детства меч тал и грезил стать пограничником. Таким, как его отец, геройски погибший в бою. И, конечно же, примером для него был ещё с младших классов его легендарный тёзка Никита Карацупа со своим верным Ингусом.

   Спал и видел себя вместе с ними в таёжных дебрях дальневосточной границы. Мы – начеку! Враг – не пройдёт!

   Сам ходил в ОСОАВИАХИМ и занимался в секции собаководства. Сказать «занимался» – значит ничего не сказать. Учился служебному собаководству и работал со служебными собаками, словно одержимый. Чувствовал – его это дело. И дело всей жизни. И что удивительно – собаки любили и понимали его. Будто чувствовали всем своим собачьим нутром, что это настоящий наследник Карацупы. Или что сам легендарный герой–пограничник снизошёл к ним со своей головокружительной высоты, разделив поровну на всех своё большое любящее сердце. Кто знает, возможно, так и было в их пёсьих душах.