Тайное общество Ичкерия - [8]

За нарушение установленного режима послушника ждет позорное изгнание или он может быть подвергнут другим видам наказания в зависимости от тяжести содеянного.

В этой своеобразной среде тайных обществ особое место занимает их побочное порождение, которое можно условно назвать кастой коррупционеров.

В условиях отсутствия должного влияния партийно-государственных органов советского периода на тейповые и мюридские формирования коррупция пустила глубокие корни во все слои общества. Призванные бороться с ней правоохранительные органы зачастую сами оказывались на службе у оборотистых чиновников и состоятельных крутых персон, находившихся под защитой тейпов и братств. Они образовали еще одно тайное общество, которое в народе давно окрестили мафией.

Замкнутые родовые и религиозные общины в форме тейпов и мюридских братств в совокупности с универсальным и специфическим мафиозным сообществом, пустившим корни во все слои общества, являются теми тремя китами, на которых и зиждется тайное общество «Ичкерия».

Именно по этой причине в деятельности ТОЙ проявляются признаки указанных трех основополагающих его частей, на базе которых возникли вторичные составляющие в виде клерикальных центров, криминальных групп, вооруженных формирований, спецслужб и им подобные, которым в дальнейшем будет уделено определенное внимание.

Законы сицилийской мафии «омерта» (молчание) и «вендетта» (месть) давно практиковались в Чечне и стали более эффективным фактором общественной жизни, чем государственные законы, которые оказались задвинутыми на задний план и имели больше формальное, чем реальное значение.

Попадавшая в сети правосудия в советское время мелкая сошка в основном состояла из субъектов, оказавшихся вне пределов активного влияния тайных обществ. Пример председателя Госкомцен Идигова и его подельников, попавших за решетку в середине восьмидесятых прошедшего уже столетия, был, пожалуй, редким исключением, что подтверждается их весьма недолгим пребыванием в местах не столь отдаленных. Группы грозненских «тузов» в те годы открыто и с шиком летали в Москву лишь для того, чтобы пообедать в ресторане «Пекин». Секретари обкомов КПСС, присылаемые из столицы Советского Союза для наведения социалистического порядка в патриархальной Чечне, оперативно оказывались в сфере влияния тайных обществ, становясь «своими парнями» в этой особенной среде. Этим партийным бонзам народ давал характерные клички в зависимости от того, в какой форме они привыкли получать взятки. Один из последних первых секретарей Чечено-Ингушского обкома КПСС «Камушкин» принимал подношения только в виде драгоценных камней, его предшественник на этом высоком посту был «Картежником», поскольку брал взятки в форме крупных карточных «выигрышей» во время приватных застолий с разными начальниками, еще один строитель коммунизма из этой когорты слыл «Мешочником» ввиду того, что получал мзду во всех видах и от всех без разбору.

Конечно, всякие тайные общества не могут охватить весь народ, в котором значительную часть составляют бескорыстные простые труженики и образованные интеллектуалы. Однако среди разных слоев общества имеется и такая категория людей, которые являются хроническими носителями генетически унаследованной ущербности, записанной в памяти поколений в процессе многолетних войн с Российской Империей, принудительной высылки на Ближний Восток значительной части населения после упразднения имамата Шамиля и тотальной депортации всего народа в 1944 году. Комплекс обиды усугубился еще и тем, что после восстановления республики в 1957 году многие должности в партийных, государственных и правоохранительных органах оказались недосягаемыми для чеченцев и ингушей. За всю догорбачевскую советскую эпоху чеченцы или ингуши никогда не были первыми лицами в своей республике, им были недоступны республиканские посты министра внутренних дел, прокурора, председателя КГБ и некоторые другие.

Все эти обстоятельства в совокупности трансформировались в сознании многих людей в виде комплекса оппозиционности по отношению ко всему официальному, а привносимые извне порядки, если даже они имели очевидную привлекательность, хронически не воспринимались.

На этой основе созрело «корпоративное» мышление, способствующее самовыделению чеченцев среди других национальностей, которое порою перерастает в примитивный этноцентризм. От тейповой или вирдовой самодостаточности акценты стали перемещаться на национальную исключительность, тезисы о которой влились в активный информационный оборот в период перестройки.

В Грозном появились публикации, в которых всерьез говорилось о происхождении чеченцев непосредственно от библейского и коранического пророка Ноя, об основании ими династий египетских фараонов и грузинских царей, о зарождении чеченской письменности в древней Месопотамии, о чеченских генералах, командовавших армиями восточных стран и о многом другом подобном, что воспринималось рядовым читателем с восторгом. Некоторые из этих фантасмагорий вошли в книгу Л. Усманова, изданную позже в Москве.

Волны этноцентризма охватили людей, когда рухнувшие в одночасье ограды, удерживавшие обиженные массы в рамках определенного для них властями поведенческого пространства, позволили не только безудержно пинать святые фетиши разлагавшегося режима, но и громогласно заявлять о себе, требуя немедленной сатисфакции за пережитые прежде унижения.