Тайная жизнь растений - [2]

Мне было интересно, насколько твердым было решение героя «Вкуса вишни» (так назывался тот фильм, «Вкус вишни») покончить с собой. Быть или не быть? А может быть, он искал кого-то, кто принял бы за него это решение? Может быть, поэтому ему для выполнения его замысла нужен был помощник? Я стал лучше понимать, что к чему в фильме, когда подумал, что герой так тщательно ведет поиски не только для того, чтобы оттянуть время, — он ищет человека, которому сможет доверить свою судьбу. Человека, который бы стал для него судьей, выносящим приговор. Казнить или помиловать. В герое нет обреченности, ведь вероятность того, что он скоро умрет, — от силы пятьдесят процентов. Может быть, режиссер хотел таким образом показать, что те, кто принимают решение уйти из жизни, не делают этого в одиночку?

Но мне грустить нечего. Я же не ищу судью, который будет выносить мне приговор. Я просто выбираю кого-то, кто поможет удовлетворить желание. Причем даже не мое. Всякие там терзания и обреченность не для меня. Так что стоит отбросить эти пустые размышления.

Я долго колебался, как человек, которому впервые выпало принимать трудное решение, и, наконец, кивнул на соседнее сиденье:

— Садись.

Едва заметно улыбнувшись, она села в машину. У нее все написано на лице. Меня тошнило от ее пошлости. Хотя я понимал, что она сейчас испытывает своеобразную гордость. Пусть и неосознанно, но она гордилась своим «профессионализмом». Я не чувствовал себя обязанным выяснять подробности. Молча опустил окно и поехал. Фонари на обочинах дороги проносились мимо, как падающие звезды.

Как только мы съехали с оживленной улицы, дамочка вдруг принялась болтать без умолку.

— Смешные вы, парни, ох уж эти ваши фокусы! — начала она. Положила ногу на ногу. При этом ее и без того короткие шорты задрались еще выше и обнажили пухлые бедра. Ее туфли на высоких каблуках были все выпачканы в земле. Жалко, если замарает машину, но я решил ничего ей не говорить. Трескотня продолжалась.

— Ну, вот вы приходите, и понятно, что вам надо, так что привередничать-то? Почему по-простому все не сделать? Вы думаете, вы один такой? Да восемь из десяти мужиков так себя ведут. Нам-то что, нас выбрали — хочешь, не хочешь, а идешь, но ведь смешно. Думаете, вы тогда не как животные? А что в этом такого-то, даже если и как животные? — Тут она посмотрела на меня. Видимо, ожидала, что я буду поддакивать, но я молчал. — Как животные, ну и что? Люди вообще животные, что уж тут, — подытожила она без моей помощи.

— Хватит болтать всякую чушь и смывай-ка свой боевой раскрас, — проворчал я. От ее умозаключений мне стало не по себе.

Дамочка вздрогнула, как от неожиданной оплеухи, и некоторое время в полном шоке искоса поглядывала на меня, гадая, что у меня на уме, потом, пытаясь оправиться от удивления, грубо спросила:

— С какой это радости смывать?

Меня раздражало, что она все время заставляла меня говорить.

— Сказал, умойся, значит умойся. И серьги эти сними, что за дешевка.

В моем голосе ясно читались раздражение и угроза.

— Смех, да и только. Можно подумать, я твоя девушка, — зубоскалила она.

Я попросил ее не волноваться на этот счет, так как подобное сравнение веселило меня не меньше, чем ее.

— Ну, а что тогда допекать меня своими просьбами? — ядовито проговорила она, едва заметно качая ногой. И почему я ее «допекаю», что тут ответить?

Только одна девушка занимала все мои мысли. Когда я ездил по той улице, а точнее — с того самого момента, как решил ездить за проститутками, образ только одной девушки царил в моей голове, поэтому меня задели слова этой балаболки. Естественно, никто не мог знать, что у меня на душе, но я смутился.

— Я час колесил по вашей улице. И, конечно, я искал женщину, это само собой. Женщин там полно. Не думай, есть и покрасивее тебя. И почему я все-таки тебя выбрал?

От моего вопроса веяло унижением. Но, к счастью или к несчастью, задеть ее чувства было довольно трудно.

— Ну что, я пришлась дяденьке по душе. Может, прибалдел от такого богатства? — проговорила она с глупой улыбкой и повернулась ко мне, выпячивая свою большую грудь. Я не улыбнулся и не повернул головы в ее сторону. Не знаю, насколько она была права. Фигура у нее была привлекательная. Но, выбирая девушку, я и не вспоминал о своих предпочтениях. Нравятся мне такие, как она, или нет, было неважно.

Я достал из кармана пиджака конверт с деньгами и протянул ей.

— Это что, все мне? — с безразличным выражением лица она приняла конверт, но то, что она там увидела, казалось, тронуло ее. Пусть думает, что хочет, мне нет никакого дела до ее чувств. Я еще раз потребовал, чтобы она смыла косметику и сняла серьги. И прибавил, что я плачу деньги, а она должна понимать, что это значит.

— Да все понятно. Не впервой.

Она сняла серьги и принялась стирать с лица краску салфеткой. «Да, чего только не добьешься при помощи денег», — думал я, украдкой наблюдая, как из-под слоя белил появляется ее настоящее лицо.

Мы приехали еще до того, как она успела стереть косметику. Дорога заняла всего минут двадцать пять. Разноцветные огни центральных магазинов тонули в темноте и спокойствии ночных улиц. Только машины проносились туда-сюда, а так, вокруг не было ни души. Приехав на место, я вышел из салона автомобиля и почувствовал запах травы. Надо же, всего около получаса назад мы еще ехали по деловому центру. Деревня недалеко от города.