Тайная жизнь пчел - [51]

Мне пришлось отстраниться от телефонной трубки из опасения, что лопнет барабанная перепонка.

— Т. Рэй, мне жаль, что пришлось уехать, но…

— Немедленно говори, где ты, слыгттишь меня? Ты хоть понимаешь, в какое дерьмо ты вляпалась? Или ты вообще ни хрена не соображала, когда помогала Розалин убежать из больницы? О чем ты думала?

— Я только была…

— Я скажу, кем ты была. Ты была полной дурой, которая искала себе на жопу приключений и нашла их. Из-за тебя я теперь не могу пройти по улице Силвана, чтобы люди на меня не пялились. Мне пришлось все на хрен бросить и искать тебя по всему свету, а все персики тем временем погнили к чертовой матери.

— Ладно, хватит орать. Я же сказала, что мне жаль.

— Твое «жаль» дерьма не стоит, не говоря уже о персиках, Лили. Клянусь Богом…

— Я позвонила, потому что хотела кое-что спросить.

— Ты где? Отвечай!

Я сжала подлокотник так, что у меня заболели пальцы.

— Я хотела спросить, знаешь ли ты, какой мой любимый цвет?

— Боже мой! Что ты несешь? Говори, где ты!

— Я спросила, знаешь ли ты, какой мой любимый цвет?

— Я знаю только одно — то, что я найду тебя. Лили. И когда я тебя найду, от твоей задницы останутся одни клочки…

Я опустила трубку на телефон и пересела на диван. Я сидела посреди полуденного блеска и смотрела, как свет проходит сквозь венецианские жалюзи. Я говорила себе: Не плачь. Не смей плакать. Ну и что, что он не знает твой любимый цвет? Ну и что?

* * *

Зак вернулся, неся в руках большую коричневую книгу, наполовину заплесневевшую от старости.

— Посмотри, что дал мне мистер Клейтон, — сказал он, и по его гордому виду вы бы решили, что у него в руках шестифунтовый младенец, которого он лично только что родил.

Он перевернул книгу, чтобы я смогла прочесть название: «Судебные решения в Южной Каролине, 1889». Зак провел рукой по обложке, и на пол посыпались ее маленькие частички.

— Это будет началом моей юридической библиотеки, — сказал Зак.

— Здорово, — сказала я.

Мистер Клейтон подошел ближе, глядя на меня столь пристально, что я подумала, не надо ли мне вытереть нос.

— Зак говорит, что ты из округа Спартанбург и что твои родители умерли?

— Да, сэр. — Чего я совершенно определенно не хотела, так это чтобы он устроил мне здесь допрос, какой он, наверное, устраивает свидетелям в суде. В этом случае уже через час мы с Розалин будем собирать вещи, чтобы ехать в тюрьму.

— Что привело тебя…

— Мне, правда, нужно возвращаться. — Я положила руку на низ живота. — У меня небольшие женские проблемы. — Я старалась выглядеть очень женственной и загадочной, лишь слегка обеспокоенной проблемами, которые мужчины не могли и не хотели себе представить. У меня уже был годичный опыт того, что произнесение слов «женские проблемы» помогало мне оказаться там, куда я хотела попасть, и избегать мест, где мне не хотелось находиться.

— О, — сказал Зак. — Тогда поехали.

— Приятно было с вами познакомиться, мистер Форрест, — сказала я. Держась за живот. Немного дрожа. Медленно идя к двери.

— Поверьте, Лили, — сказал он мне вслед, — мне было еще приятней.

* * *

Вам приходилось когда-нибудь писать письмо, зная, что никогда его не отправите, но, зная и то, что должны его написать? Вернувшись в свою комнату в медовом домике, я написала письмо Т. Рэю, сломав при этом три карандаша. Слова… слова выглядели так, словно бы их выжигали клеймом.

Дорогой Т. Рэй,

Мне до смерти надоело, что ты на меня орешь. Я не глухая. Я просто глупая, раз тебе позвонила.

Если бы тебя пытали марсиане и единственным, что могло бы тебя спасти, было сказать им мой любимый цвет, ты бы умер на месте. О чем я думала? Все, что мне нужно было сделать, — это вспомнить открытку ко Дню Отца, которую я тебе сочинила, когда мне было девять и я все еще надеялась на любовь. Ты помнишь ее? Конечно же нет. А я помню, поскольку совсем замучилась, пока ее делала. Я никогда тебе не рассказывала, как не спала полночи, выискивая в словаре слова, которые начинались бы с букв «П, А, П, А.» Вряд ли тебе будет интересно узнать, но эту идею подсказала мне миссис Пул, с которой мы делали такое в воскресной школе для слова «РАДОСТЬ»: «Иисус, Другие, Ты сам».[8] Это правильный подход к жизни, сказала она, и если мы станем ему следовать, у нас будет лишь РАДОСТЬ, РАДОСТЬ и РАДОСТЬ. Я пыталась ему следовать, и я до сих пор жду, что Радость появится в моей жизни. Это упражнение подсказало мне идею твоей открытки. Я думала, что если раскрою тебе смысл слова «папа», то этим смогу тебе помочь. Я пыталась сказать: вот, попробуй это, я буду так тебе благодарна. Я использовала слова, вроде ПРЕКРАСНЫЙ, ПРЕИСПОЛНЕННЫЙ ДОБРОТЫ и так далее.

Я положила открытку на твой комод, а на следующий день я нашла ее на телефонном столике — ты очистил на ней персик. Кожица и косточка прилипли к бумаге. Мне всегда хотелось тебе сказать, как это было НИЗКО.

ПАПА[9] — НИЗКИЙ, ЗЛОБНЫЙ, НИЧТОЖНЫЙ ОТЕЦ, РАЗОЧАРОВАНИЕ, ЯРМО У МЕНЯ НА ШЕЕ.

Писать такое — не соответствует жизненной философии в духе Иисус — Другие — Ты сам, но для меня РАДОСТЬ высказать наконец все это тебе в лицо.

С любовью, Лили

P. S. Я ни на полсекунды не поверила, что моя мама меня бросила.