Тайная жизнь - [31]
Опыт — это путешествие. «Erfahrung ist Fahrt». Странный круг, где то, что мы уже знали, становится внезапной истиной. Где историческое прошлое становится возрождением. Всякое существо этого мира есть безусловное прошлое, которое возобновляется. В 1935 году в парижском предместье Сен-Клу Марина Цветаева неожиданно написала: «…ибо у каждого воспоминания есть свое до-воспоминание, предок — воспоминание, пращур — воспоминание»[60].
Люди — животные, страдающие недостаточной забывчивостью.
В этом их таинственная значительность.
Таинственные смутные воспоминания цепляются за все. Природа есть воспоминание, подстерегающее все, что напоминает угрызения совести, которые мы в себе культивируем. Но с угрызениями беда в том, что это еще и челюсть. Это еще и ожерелье из зубов.
Первая любовь никогда не бывает первой. Ее всегда опережают. Так первый проблеск на небе — это еще не заря.
Астрофизики называют проблеск, предшествующий свету зари, зодиакальным. Это метеоры отражают солнечный свет до того, как солнце взойдет.
Еще это явление называют ложным восходом. Ложный восход — это еще не восход.
И любовь до любви — не воспоминание. Это загадочный след в нас. Это нечто ископаемое, предшествующее памяти, устройство которой нам неведомо, а смысл непонятен.
Глава шестнадцатая
Desiderium[61]
Я долго искал противовес завороженности, отраженной в древнеримской живописи, в латинской поэзии и философии, но так и не нашел. Какая антимагия может противостоять завороженности? Что могло бы разворожить романскую сексуальность? Что могло бы разворожить фашизм? Что могло бы разворожить аудиовизуальную зависимость (эволюцию завороженного подчинения) современного человечества, в котором, после того как открыли рынки, поработили нравы, искалечили души, большинство цивилизаций понемногу оказались поглощены Римской империей и христианством? Всё в текстах, которые я читал, и сценах, которые я наблюдал с М. во время ежевечерних поездок во взятом напрокат в аэропорту Неаполя маленьком красном «фиате», зачастую увиденных впервые, но, однако, никогда не создававших ощущения первого раза, — все подтверждало исступленное желание сбросить это ярмо. Все яростно пыталось с помощью каких угодно талисманов защититься от морока завороженности и мучительного упадка сил. Все в древнеримской литературе загоняло читателя в состояние восторга, против которого он оборонялся, внушало ему страх, от которого он отмахивался, пугало бесчисленными демонами — привидениями, стыдом, неизбежностью христианского греха, неудачами.
Не только Овидий, но и Лукреций, и Светоний, и Тацит.
Прошло два года.
Внезапно, больше чем два года спустя, со странной смесью отчаяния и уверенности, я обнаружил, что тщетно производил раскопки, путешествовал, исследовал древние поселения. Я с изумлением осознал, что не должен был искать то, чего не надо было искать. Другой полюс был у меня перед глазами.
Вот тезис, на котором я настаиваю: как ни странно, в Риме другой полюс — это желание.
Именно желание следовало противопоставлять завороженности.
В этом случае тоже, как и со словом fascinus, достаточно прислушаться к самому слову. Слово, которое представлялось мне, современному человеку, постоянно завороженному современными идеями, самым позитивным, какое только может быть, слово «желание» негативно.
Желание негативно не только по своей морфологии. Вожделение опровергает завороженность.
<…>
Желать, вожделеть — это глагол, недоступный пониманию. Это не значит видеть. Это значит искать. Сожалеть об отсутствии, надеяться, мечтать, ждать.
Siderare и desiderare: напор и спад. Жизненная сила крепнет и уходит (как море, которое то подступает, то отступает).
Странно, что латинское слово, обозначающее «желание», имеет тот же самый источник, которым две тысячи лет спустя французский язык воспользовался (опять по ту сторону Альп), чтобы образовать французское слово «катастрофа», désastre.
Desastroso — это рожденный под несчастливой звездой.
Желание — это катастрофа.
<…>
Желать не значит находить. Это значит искать. Видеть то, что незаметно глазу. Это значит отмежеваться от реальности. Разъединиться с самим собой, с обществом, с языком, с прошлым, с матерью, со своими корнями — со всем, во что был включен и замешан.
А если удар грома поразил вас — это значит найти, значит быть пригвожденным, значит найти с чем слиться, найти свою половину. Найти свою смерть.
«Человеческая жестокость». Проблема в том, что желание, в том смысле, который я ему придаю, помогает установить источник человеческой жестокости.
Аргумент следующий: завороженность подавляет завороженного. Освобождаясь от завороженности, человек снял ограничения на убийство себе подобного, допустил войны, дозволил извращения. Выпустил на волю все злодеяния, которые были изобретены впоследствии.
Я описал завороженность как зависимость, установившуюся еще до рождения. Большое тело выталкивает маленькое тело в мир и в язык. В материнском языке берет начало рабская зависимость от страны и общества.
Способность желать освобождает повинующегося ей завороженного от пассивной смерти.
Паскаль Киньяр – один из крупнейших современных писателей, лауреат Гонкуровской премии (2002), блистательный стилист, человек, обладающий колоссальной эрудицией, знаток античной культуры, а также музыки эпохи барокко.После череды внушительных томов изысканной авторской эссеистики появление «Виллы „Амалия"», первого за последние семь лет романа Паскаля Киньяра, было радостно встречено французскими критиками. Эта книга сразу привлекла к себе читательское внимание, обогнав в продажах С. Кинга и М. Уэльбека.
Эта книга возвращает из небытия литературное сокровище - сборник римских эротических романов, небезызвестных, но обреченных на долгое забвение по причинам морального, эстетического или воспитательного порядка. Это "Тысяча и одна ночь" римского общества времен диктатуры Цезаря и начала империи. Жизнь Гая Альбуция Сила - великого и наиболее оригинального романиста той эпохи - служит зеркалом жизни древнего Рима. Пятьдесят три сюжета. Эти жестокие, кровавые, сексуальные интриги, содержавшие вымышленные (но основанные на законах римской юриспруденции) судебные поединки, были предметом публичных чтений - декламаций; они весьма близки по духу к бессмертным диалогам Пьера Корнеля, к "черным" романам Донасьена де Сада или к объективистской поэзии Шарля Резникофф.
Coca-Cola, джинсы Levi’s, журналы Life, а еще молодость и джаз, джаз… Тихий городок на Луаре еще не успел отдохнуть от немцев, как пришли американцы. В середине XX века во Франции появились базы НАТО, и эта оккупация оказалась серьезным испытанием для двух юных сердец. Смогут ли они удержать друг друга в потоке блестящих оберток и заокеанских ритмов?Паскаль Киньяр (1948), один из крупнейших французских писателей современности, лауреат Гонкуровской премии, создал пронзительную и поэтичную историю о силе и хрупкости любви.
Паскаль Киньяр — один из наиболее значительных писателей современной Франции. Критики признают, что творчество этого прозаика, по праву увенчанного в 2002 году Гонкуровской премией, едва ли поддается привычной классификации. Для его образов, витающих в волшебном треугольнике между философским эссе, романом и высокой поэзией, не существует готовых выражений, слов привычного словаря.В конце IV века нашей эры пятидесятилетняя патрицианка, живущая в Риме, начинает вести дневник, точнее, нечто вроде ежедневника.
Паскаль Киньяр – один из крупнейших современных европейских писателей, лауреат Гонкуровской премии (2003), блестящий стилист, человек, обладающий колоссальной эрудицией, знаток античной культуры и музыки эпохи барокко.В небольшой книге Киньяра "Все утра мира" (1991) темы любви, музыки, смерти даны в серебристом и печальном звучании старинной виолы да гамба, ведь герои повествования – композиторы Сент-Коломб и Марен Марс. По мотивам романа Ален Корно снял одноименный фильм с Жераром Депардье.
Паскаль Киньяр — блистательный французский прозаик, эссеист, переводчик, лауреат Гонкуровской премии. Впервые на русском языке роман Киньяра «Carus, или Тот, кто дорог своим друзьям», получивший Премию французской критики.Действие романа происходит в 70-х годах прошлого века. Герой романа — музыкант А., страдающий тяжелой депрессией. Но его жена и пятеро друзей — старый коллекционер-букинист, торговец китайскими раритетами, преподаватель-филолог, женщина — музыкальный критик, знаток грамматики — ярый защитник чистоты языка — трогательно заботятся о нем, стараясь вернуть А.
Люди не очень охотно ворошат прошлое, а если и ворошат, то редко делятся с кем-нибудь даже самыми яркими воспоминаниями. Разве что в разговоре. А вот член Союза писателей России Владимир Чистополов выплеснул их на бумагу.Он сделал это настолько талантливо, что из-под его пера вышла подлинная летопись марийской столицы. Пусть охватывающая не такой уж внушительный исторический период, но по-настоящему живая, проникнутая любовью к Красному городу и его жителям, щедро приправленная своеобразным юмором.Текст не только хорош в литературном отношении, но и имеет большую познавательную ценность.
Книга современного итальянского писателя Роберто Котронео (род. в 1961 г.) «Presto con fuoco» вышла в свет в 1995 г. и по праву была признана в Италии бестселлером года. За занимательным сюжетом с почти детективными ситуациями, за интересными и выразительными характеристиками действующих лиц, среди которых Фридерик Шопен, Жорж Санд, Эжен Делакруа, Артур Рубинштейн, Глен Гульд, встает тема непростых взаимоотношений художника с миром и великого одиночества гения.
Июнь 1957 года. В одном из штатов американского Юга молодой чернокожий фермер Такер Калибан неожиданно для всех убивает свою лошадь, посыпает солью свои поля, сжигает дом и с женой и детьми устремляется на север страны. Его поступок становится причиной массового исхода всего чернокожего населения штата. Внезапно из-за одного человека рушится целый миропорядок.«Другой барабанщик», впервые изданный в 1962 году, спустя несколько десятилетий после публикации возвышается, как уникальный триумф сатиры и духа борьбы.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.