Тайная жена - [26]

Ну и оживленная выдалась ночка, угрюмо подумала Марина, делая вид, что ей смешно. Сначала брауни. Потом Десмонд. Макбет. И Агнесс… Может быть, если сейчас выглянуть в коридор, там сейчас как раз окажется кто-нибудь, способный утолить ее жажду? Но… кто-нибудь – кто? Призрак? Едва ли ей нужна призрачная любовь! Какой-нибудь лакей?

Ну уж нет! Спать с прислугою – это для лордов!

Глава X Нарциссы Джессики

Она уснула только под утро, да так крепко, что горничная, принесшая завтрак, едва до нее достучалась: ночью-то, вгорячах, Марина заперла дверь.

Похоже, горничная была недовольна, что пришлось ждать.

– Миледи боялась, что к ней пожалует призрак? – фамильярно осведомилась девица, но Марина глянула столь хмуро, что та благоразумно смолкла и отправилась за горячей водой для мытья.

Чай, крепкий и густой, почти без сливок, масло, намазанное на ломтики белого хлеба, еще скворчащие жиром лепешки… Марине захотелось гречневой каши с молоком и яблок, но кто даст? Она взялась за еду, и настроение улучшилось, а после ванны стало и вовсе прекрасным, тем более что камин уже был затоплен, пламя весело играло, солнце заливало комнату теплыми золотистыми лучами, и все призраки казались нереальными, а обиды прошлой ночи – вполне переживаемыми. Не зря же говорят, что утро вечера мудренее!

– А скажи-ка, милая, – осведомилась Марина, пока горничная затягивала ей корсет, – как бишь тебя? Глэдис?

– Да, миледи, – ответила та, делая книксен, отчего Марине пришлось резко выгнуться назад. – Ой, простите! Простите, миледи!

– Ничего, – снисходительно отмахнулась Марина. – Мне не больно, только не тяни так сильно. Лучше скажи, что такое брауни? О-ой!

Последнее восклицание относилось к горничной, которая так дернула за шнурки, что у Марины из груди, чудилось, вырвался весь воздух.

– Простите, миледи, – пробормотала Глэдис, и в ее голосе послышались слезы. – Но ежели вы не против, не говорите со мной про… про… ну, про это существо, которое вы изволили упомянуть.

– Про брауни, что ли?.. О боже мой, да не дергай так! Не лошадь запрягаешь!

– Простите, миледи! – уже вполне откровенно всхлипнула Глэдис. – Я не хотела причинить боль вашей милости. Но мистер Саймонс, камердинер его светлости, строго-настрого запретил нам, слугам, говорить о чем-то таком… он называет это «неземная рать». Про тех, кто танцует на лужайке при луне, или живет в цветах, или водится в озере… не рыба, конечно! – уныло усмехнулась она и тут же, заметив в зеркале, что Марина собирается что-то сказать, вскричала: – Ах, нет, не называйте их, умоляю вас, миледи! Ведь если услышит мистер Саймонс, мне несдобровать. Мистер Саймонс весьма суров. Он настоящий пуританин! Видите ли, здесь раньше жили ведьмы, и ведьмы извели всех родных мистера Саймонса, поэтому он просто слышать ни о чем таком не может! Кроме того, его дед был знаменитым охотником на ведьм, и мистер Саймонс любит говорить, что дух деда в него иногда вселяется.

– Да что ты говоришь? – изумилась Марина. – Кто бы мог подумать! Мне он показался таким сдержанным, таким невозмутимым.

Но тут же она вспомнила загадочную фразу Десмонда: «А что Саймонс? По-прежнему гоняется за ведьмами?» Теперь эти слова сделались понятны.

– Что же делают с ведьмами? – спросила Марина нетерпеливо.

– Их топят в реке, – угрюмо промолвила Глэдис. – Их связывают и бросают в реку! Ежели выплывет, значит, истинно ведьма, ей дьявол помогает спастись, и тогда ее забрасывают камнями до тех пор, пока она не пойдет ко дну.

– Ну а если сразу потонет? – возбужденно спросила Марина, уже не чувствуя боли, хотя Глэдис довольно резко орудовала шнурками.

– Значит, не ведьма, – пожала плечами Глэдис.

– И что? Ее спасают?

– Ну, кому придет охота лезть в воду и искать ее там? – в сомнении покачала головой Глэдис. – Да пока они убедятся, что со дна никто не поднимается, ее уж не спасти. Я знала одну девушку… это было очень давно, двенадцать лет назад. Она ни во что такое не верила, ни в ведьм, ни в фей. Один раз она поспорила с подругами, что обойдет церковь превратно, то есть против хода солнца, и с ней ничего не произойдет…

– А что должно произойти? – перебила Марина.

– Разве вы не знаете? Тех, кто обходит церковь превратно, похищают эльфы!

– И что? Похитили ее?

– В том-то и дело, что нет! – жарко выдохнула Глэдис. – Но об этом узнал Саймонс и объявил, что эльфы не тронули ее, потому что она им своя, а попросту – ведьма. Чего он только не наплел про бедняжку! И танцевала-то она с феями, и скакала верхом на брауни, и просеивала лунный свет, и обращалась в жабу, которая прыгала по ступенькам: гоп-шлеп! гоп-шлеп! – рядом с огромным, в рост теленка, котом… Кончилось тем, что бедняжку бросили в реку. Разумеется, она утонула, потому что не была ведьмой!

– Дикость какая! – возмутилась Марина. – И все так боятся Саймонса, что про брауни поговорить не с кем, кроме него?

– Да, знаете ли, даже сэр Джаспер… он, конечно, не сэр, но мы его так по привычке называем, – не решается с ним спорить, – заявила Глэдис.

– Почему же это Джаспер – не сэр? – удивилась Марина.

– Ну, он младший сын, – пояснила Глэдис снисходительно. – А титул и имение наследуется старшим.