Тайная война. Во главе министерства госбезопасности ДНР - [12]
Стрелков же, оставив Славянскую агломерацию, первоначально попытается остановиться у Игоря Безлера в Горловке и Енакиево, но получит жесткий отпор. Фактически один из удельных князей, оставив и утеряв свое царство, шел к другим. Большого восторга это не вызывало, как и не повышало авторитет у других командиров.
Логика была железная: если не смог удержать свое, почему я должен тебе отдавать мое?! Лишь авторитет Александра Бородая, которого местные воспринимали как арбитра в их взаимных разборках, а также российский имидж позволили Стрелкову после неудачного захода к «Бесу» относительно безболезненно осесть в Донецке и принять командование.
Серьезному обрушению авторитета Стрелкова способствовало также падение Мариуполя>27 в мае 2014-го. К моменту взятия «Азовом»>28 города 9–13 мая и трагических последствий с расстрелами ополченцев, мирных жителей и милиционеров Стрелков уже месяц удерживал Славянск. В то время он уже назвал себя командующим ополчением. Мариуполь контролировал небольшой гарнизон ополченцев в количестве порядка тридцати-сорока человек под руководством Андрея «Чечена» Борисенко. Не почувствовав поддержки от главного и наиболее организованного центра сопротивления, которым в то время являлся Славянск, город после штурма украинским «Азовом» был оставлен. При этом имелись серьезные признаки внутреннего предательства среди руководства дислоцированных в городе ополченцев.
Стрелков демонстрировал абсолютное равнодушие к обороне этого важнейшего портового узла, несмотря на то, что широкомасштабные обстрелы Славянска начались уже после падения Мариуполя. Как с горечью говорил мне один из местных полевых командиров, он привел к Стрелкову 50 ополченцев и готов был отмобилизовать еще до 500 с предложением направить их в Мариуполь, так как значительная часть из них были оттуда родом и хотели защищать свой город. Стрелков отказал им в оружии и поддержке, заявив, что оборона Славянска и Краматорска важнее, и приказал прибывшим остаться у него. Дополнительным нюансом здесь было то, что именно в бою с «Азовом» под Мариуполем в плен был взят предшественник Стрелкова на официальной должности, первый министр обороны ДНР Игорь Хакимзянов>29, от участия в освобождении которого, в том числе и через обмен, Стрелков всячески уклонялся. Он будет возвращен в республику через короткое время после выезда Стрелкова из ДНР.
Таким образом, Стрелков сам разрушил восприятие себя как единого командира с безусловным правом всеобщего руководства, особенно оставив Славянск, Краматорск, Константиновку, Дружковку, не защитив Мариуполь. Для местных это будет означать, что так же легко он поступит и с контролируемыми ими территориями. Как с трибуны заявил один из депутатов Верховного совета ДНР на одной из сессий в июле 2014-го: «Он не оправдал нашего доверия».
Особенно негативной позицией по отношению к Стрелкову выделялся Игорь Николаевич Безлер. Дело в том, что Горловка, будучи значительно крупнее и сложнее в обороне, чем Славянск, из-за отступления славянского гарнизона займет место последнего. На много будущих месяцев город окажется в кровавой осаде, от которой из Славянска бежал Стрелков. Однако «Бес» сумеет сохранить свой город и не отступит, сделав то, что не смог славянский беглец. Именно «Беса» Стрелков на закрытых совещаниях старших командиров будет обвинять в том, что он, оставив Славянск, не укрепился в Константиновке, Дружковке. По его словам, он был уверен, «что Бес ударит в спину». Естественно, все понимали абсурдность таких аргументов.
После того, как Александр Бородай заставил Стрелкова снять маску и выступить в первый раз на телевидении, было принято решение сделать его «лицом ополчения». По сути, он был промо-версией Эдуарда Басурина>30, то есть «говорящей головой». Идея была в том, чтобы создать флаг, который раскручивали бы через возможности Бородая и центральных телеканалов, им бы восхищались экзальтированные барышни, обыватели-патриоты, а под этим флагом скромно и эффективно делали свою работу другие люди. Но не учли личных патологий. В итоге флаг распушился, решил, что он сам себе режиссер, и пустился во все тяжкие, провалив свою главную задачу. С Басуриным учли ошибку, допущенную со Стрелковым, разведя медийную часть и функционал реального руководства.
Но вернемся к военному совету.
Начинались совещания в основном с распределения вооружения. Иногда этим и заканчивалось. Потом Стрелков на карте обрисовывал свое видение обстановки, ставил задачи, заслушивал командиров. По ходу делал флегматичные замечания о неизбежности нашего поражения, если не вмешается Россия. Но, по его мнению, это не препятствовало дальнейшей обороне. В целом совещания носили крайне пессимистичный характер с тяжелым депрессивным фоном.
Чаще других докладывал Царь, сменивший позывной с Коня>31 (который был образован от фамилии). Он был одним из самых боеспособных руководителей стрелковской бригады. Впечатление производил абсолютно положительное. Маленький, скромный человек упрямо отстаивал интересы своего батальона и безропотно принимал приказы на участие в самых безнадежных задачах. Когда 30 июля мне по делам пришлось выехать в Россию, то именно Царя вместе с Захарченко я встретил в Шахтерске. Прямо перед нами противник завершал окружение, приходилось прорываться с боем.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.