Тайная вечеря - [16]

— Следуя примеру великих людей нашего времени. Таких как Тосканелли, географ, который скрыл свою собственную тайну на виду у всей Флоренции.

Ученик никогда ничего не слышал об этом старинном приятеле Леонардо. Во Флоренции его называли Физиком, и, хотя он давным-давно снискал себе известность как рисовальщик карт, прежде он занимался медициной и взахлеб читал произведения Марко Поло.

— Но тебе ведь ничего об этом не известно, — покачал головой Леонардо. — Чтобы ты больше меня не обвинял в том, что я не учу тебя читать секреты, расскажу тебе о том, что Тосканелли оставил во флорентийском соборе.

— Правда? — Марко превратился в слух.

— Когда будешь в этом городе, непременно обрати внимание на огромный купол, который соорудил над собором Филиппо Брунеллески. Спокойно входи под него и ищи маленькое отверстие, пробитое в нем сбоку. В праздники Святого Иоанна Крестителя и Святого Иоанна Евангелиста, в июне и декабре, луч полуденного солнца пронзает это отверстие на высоте более восьмидесяти метров и освещает мраморную линию, которую мой друг Тосканелли старательно вымостил в полу.

— Но для чего, маэстро?

— Ты не понимаешь? Это календарь. Таким образом отмечено солнцестояние, которое знаменует начало зимы и лета. Юлий Цезарь был первым, кто начал этот отсчет и установил, что длительность года составляет триста шестьдесят пять дней с четвертью. Он изобрел високосный [14] год. И все благодаря наблюдениям за прохождением Солнца над линией, подобной этой. А затем Тосканелли решил посвятить ему это изобретение. Знаешь как?

Марко пожал плечами.

— Разместив в начале совершенно нехарактерного для церкви мраморного меридиана знаки Козерога, Скорпиона и Овна.

— А какое отношение знаки зодиака имеют к чествованию Цезаря, маэстро?

Леонардо улыбнулся.

— Здесь-то и таится секрет. Если взять по две первые буквы из названия каждого знака и расположить их по порядку, то получим искомое имя [15].

— Це-зарь... Ясно как день. Блестяще!

— Согласен.

— А ваша «Cenacolo» тоже таит в себе нечто подобное, маэстро?

— Что-то в этом роде. Но я сомневаюсь, что этот инквизитор, которого ты так боишься, хоть что-нибудь здесь обнаружит.

— Но ведь...

— И конечно же, узел — это один из многих символов, сопровождающих Марию Магдалину. На днях я тебе все объясню.

10

Должно быть, я так и заснул, уронив голову на столик.

Когда около трех утра, сразу после заутрени, брат Александр принялся трясти меня за плечо, я почувствовал, что всем моим телом овладело какое-то болезненное оцепенение.

— Падре, падре! — просипел библиотекарь. — Вы хорошо себя чувствуете?

— Следовало что-то ему ответить, поскольку между встряхиваниями библиотекарь сделал замечание, которое меня сразу разбудило.

— Вы разговаривали во сне! — он захохотал, как будто продолжал насмехаться над моей неспособностью разгадывать головоломки. — Брат Маттео, племянник приора, услыхал, как вы бормочете какие-то латинские фразы, и прибежал в церковь, чтобы предупредить меня. Он решил, что в вас вселился бес.

Склонившись ко мне, словно собирался проткнуть своим орлиным носом, Александр посмотрел на меня, и на его лице застыло странное выражение веселья и озабоченности.

— Все в порядке, — зевнув, успокоил его я.

— Падре, вы очень много работаете. С тех пор как приехали, вы почти ничего не ели. И от моей бессонницы вам никакого прока. Вы уверены, что я ничем не могу помочь?

— Нет, поверьте, в этом нет необходимости. — Тупость библиотекаря, проявившаяся в загадке с крючком, не оставляла особых надежд на помощь.

— А что это за демоны такие, которым надо сосчитать глаза? Вы все о них твердили.

Я побледнел.

— Я это говорил?

— Да, и еще что-то о месте под названием Вифания. Вы часто упоминали отрывки из Библии, что-то о воскресшем Лазаре и тому подобное. Этот Лазарь из Вифании?

Бесхитростность брата Александра, похоже, не имела границ.

— Я сомневаюсь, что вы это поймете, брат.

— А вы проверьте. — И монах грациозно поклонился. Он стоял почти вплотную и разглядывал меня со все возрастающим интересом. Огромный кадык ходил ходуном на его шее. — В конце концов, я в этом монастыре считаюсь интеллектуалом.

Я пообещал удовлетворить его любопытство в обмен на что-то съедобное. Я вспомнил, что не поужинал в первый вечер в Санта Мария. Мой желудок бурчал под сутаной. Заботливый библиотекарь отвел меня в кухню и выставил на стол остатки вчерашнего ужина.

— Это панцанелла, падре, — пояснил он, протягивая большую глиняную миску с еще теплой едой.

— Панцанелла? — Миска приятно согревала заледеневшие руки.

— Похлебка из огурцов, лука и хлеба. Попробуйте. Вы сразу почувствуете себя лучше.

Эта густая и ароматная болтанка бальзамом скользнула в желудок. За окнами чернела ночь, тусклая свеча освещала стол, а я поглощал великолепные слоеные пирожные под названием торроне. Закусив парочкой сушеных фиг, и наконец почувствовал, что на сытый желудок ко мне вернулась способность соображать.

— Вы не едите, брат Александр?

— О нет, — улыбнулся верзила. — Пост не позволяет. Я начал поститься еще до вашего приезда.

— Понимаю.

На самом деле мне было совершенно все равно.

«Итак, я уснул и проговаривал первые строки подписи Прорицателя?» — упрекнул я себя.