Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 5 - [195]

Весной 1943 г. я получил задание выйти для производства диверсий на железной дороге Идрица — Новосокольники. В группе были Петр Лисицын, который до этого уже не один раз ходил со мной на операции, Титов Ваня, который шел первый раз, Гоша Чавлешвили и еще двое товарищей. Так как Лисицын и Титов были оба с 1927 г. рождения, а Титов был к тому же очень маленького роста, то товарищи посмеевались надо мной, называя всю нашу группу «детским садом». Да и мне самому в это время только что исполнилось 19 лет. Состав группы не был постоянным во всех операциях, которые были проведены нами на этой дороге, но кто в каких операциях участвовал я, сейчас не помню.

На этой дороге уже до нашего прихода было произведено несколько диверсий на участке Себеж-Идрица, поэтому мы решили избрать другой участок — район станции Пустошка. Там нам удалось пустить под откос эшелон с танками и орудиями, который шел к фронту. Для этой операции было характерно то, что подходили мы к линии по чистому месту, системы охраны железной дороги не знали, связей среди местного населения не земли, намечали маршрут и место диверсии по карте. Когда вышли на полотно, чтобы минировать путь, нам показалось, что мал откос, и мы метров 100 шли по путям по направлению к Идрице, так как здесь был подъем, и откос все увеличивался. Мину поставили без происшествий, хорошо ее замаскировали и ушли с линии тем же маршрутом, а потом удалились от железной дороги вовсе. О результатах взрыва узнали позже от местных жителей. Наш расчет себя оправдал и в том, что немцы на этом участке не были бдительны (так как здесь еще не было диверсий) так и в выборе высокого откоса. Со слов местных жителей этот эшелон с техникой был исковеркан основательно. Нами было проведено еще несколько операций на этой дороге, но с меньшим ущербом для противника. Немцы были не в состоянии предотвратить минирование железной дороги, и они были вынуждены пропускать поезда только днем. Кроме ночных патрулей они стали утром обходить участки пути с целью обнаружения мин, используя для этой цели собак, и это давало определенные результаты. Через местное население нам было известно, что немцы то в одном, то в другом месте обнаруживают и снимают мины, заложенные партизанами, и днем пропускают поезда. Мы маскировали свои мины мастерски, но несмотря на это, и наша одна мина была снята. Тогда мы решили попробовать новый способ маскировки. Мы решили поставить мину на переезде. Это было рискованно по нескольким причинам.

1) На переезде вероятнее охрана (засада).

2) Чтобы подойти к железной дороге, нужно было перейти шоссейную дорогу, которая шла метрах в 100 от железной дороги и по которой иногда ночью проходили немецкие части и машины и по которой нам могли отрезать пути отхода.

3) Напротив переезда сразу за шоссейной дорогой расположено вытянутое овалом вдоль шоссе озеро, и чтобы обогнуть его мы должны метров 300 идти почти по обочине шоссе.

Эти обстоятельства создавали для нас большую опасность в случае преследования, но поскольку это место опасное и неудобное для партизан, то немцы не должны там держать засаду. Так мы рассуждали, когда выбирали по карте место минирования. Я предупредил товарищей, что если будет опасность окружения нас от шоссе, то мы будем уходить в лес на другой стороне железной дороги, хотя обстановка там для нас была совершенно неизвестной. Однако этого делать не пришлось. Мы вышли на переезд и изучив его установили, что доска мостков рядом с линией не прибита. Мы ее подняли и поставили под рельс мину, после чего положили доску на свое место. Мину можно было обнаружить только, подняв доску переезда. Наша хитрость удалась. Утром в 10 мы услышали взрыв. Через местных жителей мы вскоре узнали, что патрули, как всегда утром обошли свой участок, но ничего подозрительного не заметили, а несколько позже на переезде взорвалась ремонтная автодрезина. Это было между станциями Пустошка и Идрица.

Летом 1943 года мы получили из центра новые автоматы, боеприпасы, взрывчатку. Но боеприпасов у нас было все же не столько, чтобы впустую проводить работу вновь полученных автоматов. Мы их отчистили от смазки, подготовили к действию. Вскоре большая группа из нашего отряда вышла на задание. Имелись данные, что в воскресенье на ржаное поле, которое находилось недалеко от границы нашего партизанского района, прибудут полицейские и их семьи под охраной немцев, чтобы убрать урожай.

Наше командование решило опередить немцев. Из двух деревень собрали добровольцев из женщин, вооружили их серпами и мешками и вместе с группой партизан, также вооруженных серпами, переправили вечером на это поле. Мы охраняли поле от нападения немцев. К рассвету все колосья были срезаны и в мешках переправлены через узкий перешеек, между двумя озерами в наш «партизанский тыл». Туда же переправились все жнецы. Посредине поля находилось кладбище, которое стояло на высотке, господствующей над окружающей местностью. Кладбище было обнесено канавой глубиной примерно в полметра.

Дорога из города Полоцка, по которой должны были двигаться немцы, выходила из лесу примерно в 300 м. от кладбища и проходила рядом с кладбищем. Мне поручили возглавить группу в 10 человек и организовать засаду на кладбище. Это была возможность опробовать новые автоматы. У нас было 9 автоматов и один ручной пулемет. Мы залегли в кювете возле кладбища и ждали появления немцев. Метрах в 300 сзади и с боку от нас находилась другая наша группа, которая должна была поддержать нас минометным огнем и прикрыть этим наш отход, если немцев будет много. Единственным минометом, который был призван выполнить эти задачи, командовал Горченко, который был в армии минометчиком. Утром, когда уже взошло солнце, мы заметили, что на опушке леса, там, где выходит из него дорога, появились люди. Они постояли немного и потом двинулись вперед. За ними выходили новые и новые. Все были в немецкой форме, вооружены, шли по 2 человека в ряд, не растягиваясь. Впереди колонны метрах в 2 шел головной дозор — 4 человека. За ними офицер, без фуражки на поводу вел красивого крупного коня. Вот голова колоны уже в 100 метрах от нас, а хвоста колоны не видно, из леса выходит все новые и новые группы. Еще раньше я предупредил, что подпускать будем близко и первым открывать огонь буду я. Смотрю на товарищей. Все наготове и прицелились. Лица сосредоточены. Только Иван, повар отряда, который лежит за пулеметом волнуется больше других. Вот передние немцы метрах в 50. Отчетливо видны их лица и холодное лицо офицера. Я целюсь в него. Огонь. С такого расстояния на немцев обрушился град пуль из 9 автоматов и пулемета. Почти одновременно с нашими выстрелами на дороге стали рваться мины нашего миномета. Мы все выпустили по два диска и по канаве ушли на другую сторону кладбища и прикрываясь им стали отходить к своим, так как немцы уже оправились от неожиданности и вели ответный огонь. Их было не менее 200 человек и вступать с ними в открытый бой не было смысла. Я уходил вместе с Васильевым — молодой парень, цыган по национальности. Вдруг мы увидели, что по полю бежит та самая лошадь, которую вел поз уздцы офицер. Она была без всадника. Мы потеряли полминуты, пока Васильев подманил коня, я поддержал его автомат пока он забрался на коня и галопом помчался к нашим. Потом мы без потерь направились через перешеек между двумя озерами и ушли. Немцы нас не преследовали, они были заняты своими хлопотами. По слухам, в этот день у них было около 30 человек убитых и раненых. С нашей стороны — никаких потерь.