Тайная стража России. Книга 3 - [73]

Учреждение и задачи политической полиции. Широко известно, что в поединке спецслужб красных и белых в годы Гражданской войны в России советской ЧК противостояла белогвардейская военная контрразведка. Но параллельно на востоке страны правительство А.В. Колчака возродило упраздненную Временным правительством в марте 1917 г. политическую полицию, получившую название «государственная охрана». Ее деятельность сравнительно мало освещалась в исторической литературе, не считая отдельных статей Н.В. Грекова, С.П. Звягина и Н.С. Ларькова с весьма отрывочными сведениями[279], и впервые была относительно широко представлена в совместной монографии Н.С. Кирмеля и В.Г. Хандорина в 2015 г.[280]

Инициатором создания государственной охраны стал видный деятель колчаковского режима, член ЦК кадетской партии и бывший депутат Государственной думы В.Н. Пепеляев, назначенный в декабре 1918 г. директором Департамента милиции Министерства внутренних дел[281]. После его назначения министром внутренних дел в мае 1919 г. пост директора Департамента милиции занял бывший вице-директор Департамента В.Н. Агарев, а с августа — старый судебный деятель В.Н. Казаков, до революции — товарищ окружного прокурора[282].

В соответствии с докладной запиской В.Н. Пепеляева правительству Колчака в январе 1919 г. государственная охрана замышлялась как орган «политического розыска», а за военной контрразведкой предполагалось оставить расследование дел о шпионаже[283]. Подготовленный на основании этой записки Министерством внутренних дел проект постановления «Об учреждении Особого отдела государственной охраны» был утвержден Советом министров 7 марта 1919 г.[284] Прилагавшееся к нему Положение определяло структуру и штаты Особого отдела в составе Департамента милиции. Отдел состоял из 4 отделений: I — инспекторское (по личному составу), II — информационное, III — розыскное (по производству дознаний и связанной с ним переписке) и IV — агентурное, с общим штатом в 47 чел. Управляющий Особым отделом получал чин V класса петровской Табели о рангах, а позднее был повышен до IV класса. Отделу подчинялись губернские и областные управления со штатом каждое в 21 чел., начальник в ранге V класса. В их подчинении находились уездные и городские управления со штатом 11 чел. для каждого, начальник в ранге VI класса. Низшими единицами являлись отдельные пункты государственной охраны по 4 чел. в каждом, заведующий в ранге VII класса[285]. Это было на порядок меньше, чем штаты милиции, насчитывавшие в губернских городах по 309 чел. (с вспомогательным персоналом)[286].

Отредактированное Положение о Государственной охране было окончательно утверждено правительством 17 июня 1919 г. Статья 4 Положения распределяла функции между четырьмя отделениями Особого отдела. В целях повышения значимости вновь создаваемого органа, согласно ст. 5, управляющий Особым отделом получал статус вице-директора Департамента милиции. Статья 7 определяла структуру губернских и областных, уездных, городских управлений и отдельных пунктов госохраны (при этом ст. 11 оговаривала, что вопрос об открытии отдельных пунктов в каждом случае по мере надобности решает лично министр внутренних дел). Статья 12 устанавливала, что начальники губернских и областных управлений подчиняются Особому отделу через управляющих губерниями (областями) и все указания своего высшего начальства получают через них, причем управляющий губернией мог приостановить указание и дополнительно согласовать с МВД «в случае возникновения у него сомнений»[287]. Таким образом, действия политической полиции согласовывались с гражданскими властями на местах.

Соответствующие изменения были внесены в ст. 1035 Устава уголовного судопроизводства (т. 16 Свода законов Российской империи издания 1914 г.). В ней оговаривался и порядок взаимодействия государственной охраны с милицией и прокуратурой. Так, обыск и арест производились с санкции окружного прокурора, который возбуждал предварительное следствие по политическим делам по итогам дознания (оконченные материалы которого направлялись ему) и вел надзор за производством самих дознаний; он же мог прекратить дознание при отсутствии состава преступления или необнаружении виновного. Дознания по особо важным делам могло вести лицо, специально назначенное верховной властью, в присутствии прокурора судебной палаты. При этом не разграничивались функции государственной охраны с контрразведкой[288]. Первое время предварительные дознания велись госохраной совместно с губернскими следственными комиссиями. В дальнейшем, с преобразованием этих комиссий в окружные (при окружных судах), вся работа по дознаниям была передана государственной охране, а от нее законченные дела передавались уже в следственную комиссию[289].

Всего с весны по осень 1919 г. на территории Урала, Сибири и Дальнего Востока были учреждены 17 губернских и областных управлений государственной охраны, 43 уездных отделения и 54 отдельных пункта[290], а также Харбинское управление в полосе отчуждения КВЖД.

Отсутствие четкого разграничения функций между государственной охраной и военной контрразведкой приводило к параллелизму и дублированию в их деятельности. Нередки были ведомственные конфликты. Самый скандальный из них связан с попыткой начальника контрразведки Сибирской армии полковника Й. Зайчека арестовать в Омске по недоказанному обвинению прикомандированного к Департаменту милиции подполковника Константинова. По распоряжению министра внутренних дел эту попытку пресек начальник областного управления госохраны подполковник В.Н. Руссиянов, причем дело чуть не дошло до стрельбы. Главный военный прокурор написал жалобу А.В. Колчаку в защиту контрразведки. По распоряжению последнего (не разобравшегося сразу в деле) Руссиянов был предан военно-окружному суду, но по выяснении обстоятельств дела оправдан