Тайная стража России. Книга 3 - [133]

Приведенные обстоятельства влекли за собой активное привлечение женщин к разведывательной и контрразведывательной деятельности, соответственно, обеими сторонами противоборства.

Примером отношений с советскими женщинами, безусловно, отрицательным, с точки зрения советской контрразведки являлись действия главы английской миссии Монда. С первых дней пребывания в Архангельске у него установились тесные отношения с дочерью бывшего крупного домовладельца и купца, запятнавшего себя тесными связями с английскими интервентами в 1918–1920 гг. Органам контрразведки выбор Монда показался весьма характерным. О матери его сожительницы упоминалось выше, отец и муж ранее по обвинению в контрреволюционной деятельности были приговорены к высшей мере наказания. Подруга Монда переехала к нему на квартиру, где и проживала до его выезда из СССР в мае 1944 г. 5 сентября 1945 г., спустя полтора года после выезда из СССР Монда, была арестована. 10 июля 1946 г. постановлением особого совещания при МВД СССР за сбор шпионских сведений и антисоветскую агитацию осуждена к заключению в исправительно-трудовой лагерь сроком на 7 лет с конфискацией имущества. Определением Военного трибунала Северного военного округа от 13 мая 1958 г. указанное постановление было отменено, дело прекращено за недоказанностью обвинения[526].

В абсолютном своем большинстве таким же образом заканчивались и другие уголовные дела в отношении северянок, осужденных за связь с иностранными моряками и членами английской и американской миссий. При этом от абсолютного большинства товарок по несчастью подругу Монда, неработавшую и три года войны находившуюся на его содержании, отличали изъятые при аресте драгоценности и ценные вещи на крупную сумму. Можно допустить, что часть из них являлась фамильными драгоценностями богатой в прошлом семьи. При этом необходимо отметить, что к обвинительным материалам не были приобщены свидетельства проводимой при участии Монда спекулятивной деятельности. Подобной коммерцией не гнушался заниматься и ряд иных высокопоставленных представителей английского военно-морского флота. При этом в противоправную деятельность втягивались советские граждане, в том числе ряд архангелогородок, длительное время поддерживавших связь с членами английской миссии. В отличие от своих ничем не рисковавших заморских друзей, северянкам инкриминировались шпионаж и проведение антисоветской агитации. При этом подруги высокопоставленных английских офицеров принадлежали к очень узкому, почти богемному слою «особо приближенных» к политически важным представителям союзной державы и, как следствие, до известного срока оставались неприкасаемыми со стороны органов советской контрразведки.

Мотивы северянок при установлении связей с иностранцами в годы войны могли быть различными: искренние чувства и надежды на коренные перемены в жизни, мимолетная связь и толика полученного человеческого тепла, общение с представителями иного мира, получение материальной помощи с целью спасти от голода свою семью, корыстные интересы. Свидетельствами могут служить выписки из писем архангелогородок, полученных военной цензурой: «гуляю с моряками, меня все это заставила нужда в хлебе, это теперь не считают позором, а Матюша не знает, и письма мне пишет, а если узнает, то не знаю, что мне будет», «нередко слышу от детей: “мама, приведи комаратов, так хоть принесут чего-либо нам поесть, у других-то ребят мамы приводят, так они и сыты, мы папе не скажем и он не узнает”»[527].

При этом судьба абсолютного большинства из них оказалась трагичной. В лучшем случае — выселение в «отдаленные районы Архангельской области, в худшем — обвинение в английском шпионаже и проведении антисоветской агитации с осуждением на срок от 8 до 15 лет[528].

От подобных связей рождались дети. Некоторые матери по наивности или от безысходности обращались в местные советские органы власти с просьбой помочь им взыскать алименты на содержание детей с отцов-иностранцев, выбывших из СССР. С учетом их фактической зависимости от британского военно-морского штаба, связанной с оказанием им со стороны миссии нерегулярной и неопределенной размером помощи, многие из них также были осуждены по обвинению в измене Родине либо проведении антисоветской агитации.

Растущее число связей иностранных моряков с местными жителями необходимо было контролировать. С этой целью, а также в связи с увеличивавшимся количеством связанных с иностранцами криминальных проявлений 28 октября 1941 г. бюро обкома ВКП(б) приняло решение о выделении бывшего Клуба моряков под Интерклуб с филиалами в Молотовске и порту Экономия. Уже 29 октября 1941 г. решение об открытии в Архангельске Интерклуба принимается на уровне СНК СССР. Сроки сдачи Интерклуба переносились с 18 ноября 1941 г. на 1 января 1942 г., затем на начало февраля, март.

21 марта 1942 г. состоялось торжественное открытие Интерклуба в Архангельске с участием представителя ГКО И.Д. Папанина, главы британской военной миссии в Москве генерала Ф.Н. Макфарлана, руководителя английской миссии в Архангельске кэптена Г.О. Монда, представителя польского посольства Ю.С. Груи. Всего на открытии присутствовало 500 человек, в т. ч. англичан — 200, поляков — 50, советских граждан — 200. Интерклуб располагался в 3-этажном здании бывшего клуба моряков. В нем был произведен капитальный ремонт. В обустройстве приняла участие группа английских солдат. Штат состоял из 24 человек, добрая половина которых владела английским языком. Справедливым будет предположить, что многие из них прошли соответствующий инструктаж по линии контрразведки. Решение об открытии Интерклуба в Молотовске было принято бюро обкома ВКП(б) 23 апреля 1943 г.