Тайная любовь - [40]

Эта нежность и сладостная податливость женского тела, казалось, обволакивала его всего. Ее руки обвились вокруг его плеч.

Ее духи, соблазнительные, как сам грех, окутывали, словно облако, их обоих.

Габриэль поднял голову и снова встретил эти щедрые губы, уже припухшие от поцелуев, горячие и требовательные.

Она звала и затягивала его в себя, их языки соприкасались, дразня и лаская друг друга. Его руки скользнули ниже, наслаждаясь безупречной гладкостью бедер.

Он уже ни о чем не мог больше думать, когда потянул за складки платья. Его слух не воспринял шуршание шелка, когда платье соскользнуло на пол. Все его чувства были сосредоточены на ней одной.

Она сама была, как горячий упругий податливый шелк, живой и пленительный, и, казалось, вся принадлежала ему.

Ее руки, ноги страстно, чувственно прижимались к нему, обвивали его, не отталкивали, а притягивали еще ближе. Если он когда-нибудь грезил о гуриях, то теперь одна из них была перед ним, в его объятиях, зрелая, готовая исполнить любое его желание, готовая убить его наслаждением и умереть вместе с ним. Габриэль с трудом дышал. Страсть сжимала ему горло и затуманивала мозг.

Его руки проникли под сорочку и властно охватили ягодицы. Ее поцелуи становились все горячее, все сладостнее, все безумнее. У нее был вкус, какой может быть у эликсира богов.

Она приподнялась, обвивая руками его плечи. Его ноги сжали ее ноги. Потом одно его бедро протиснулось между ее ногами. Она что-то пробормотала, но звук замер у нее на губах.

Габриэль усадил ее и крепко прижал к груди. Сделав едва заметное движение, он высвободил ее очаровательные ягодицы и принялся ласкать обеими руками впадину, где соединялись бедра и пах, прежде чем овладеть ею окончательно. Пальцы его нащупали складочки между ее бедрами, потом, чуть переместившись, медленно проникли глубже внутрь тела. Дыхание графини сделалось частым и прерывистым. Их поцелуй становился все отчаяннее по мере того, как его пальцы запутывались в шелковистых завитках ее лона. Он играл с ней, дразнил ее, доставлял ей наслаждение, граничащее со страданием, в то же время ни на секунду не прерывая поцелуя. Потом одна его рука скользнула вверх по ее телу, лаская нежную кожу живота. В то же время другая рука продвинулась вниз, нежно сжимая самое сокровенное место и стараясь найти вход в этот грот любви.

Он почувствовал, что дыхание графини стало прерывистым. Она была влажной, гладкой и горячей. Ее груди напряглись, соприкасаясь с его обнаженной грудью. Габриэль держал ее крепко, а ласкал бережно и нежно, медленно, шаг за шагом подводя к заветной черте.

Он ощущал каждой клеточкой своего тела, что она до сих пор незнакома с такими интимными ласками. Должно быть, ее покойный муж был бесчувственным чурбаном. Теперь она расцвела наконец для него. Горячий нектар обжигал ему пальцы, когда он нашел вход в сладостную пещеру и стал водить пальцем вокруг святилища любви. Потом он отвел руку и принялся ласкать самое чувствительное место, самое сердце ее женственности, теперь влажное и напряженное и столь же жаждущее его ласк, как он жаждал ее.

Она вздрогнула, пальцы впились в его плечи, тело изогнулось и откинулось назад. Он позволил ей прервать поцелуй и дал передохнуть, потом возобновил свои ласки…

Она снова вздрогнула. Он спросил ее без слов, и она его поняла. Одна стройная нога после мгновенного колебания согнулась в колене, обвилась вокруг его ноги, открывая для него доступ.

Но в ней произошла какая-то перемена. Он почувствовал, что теперь она не получала такого наслаждения, как прежде, поэтому стал действовать еще осторожнее и медленнее, стараясь дать ей почувствовать каждое движение его пальца, проникавшего в нее все глубже. Она была обжигающе горячей, и его не удивило, что плоть ее была напряженной и тугой.

По-видимому, любовный опыт графини был ничтожным.

Ее лоно сжималось, как раковина, вокруг его пальца, и в конце концов она попыталась отодвинуться. Ее дыхание обжигало его. Он повернул голову, нашел податливые губы и принялся целовать — нежно, медленно.

Когда он убрал свой палец, то почувствовал, что ее тело требует большего. Он и пытался дать это ей, обуздывая свои импульсы, хотя тело его желало полной близости с ней. Габриэль был слишком опытным любовником, чтобы не понимать, что будет для нее лучше. Продолжая успокаивать графиню поцелуями, отвлекая и возбуждая одновременно, он решил показать ей самые вершины своего мастерства.

Когда графиня оторвалась от него и все тело ее затрепетало, он почувствовал себя победителем, завоевателем, триумфатором, держащим в объятиях заслуженный трофей. Ее долго сдерживаемая страсть омывала его жаром и восторгом, а тихий и нежный стон, жажда окончательного и полного завершения ласк, дуновение неровного дыхания на его щеке, бурное биение сердца, которое он слышал, потому что ее грудь была вплотную прижата к нему, едва ощутимый мускусный аромат, доносившийся до него и теперь исходивший от его пальцев, только что ласкавших сокровенные части ее тела, смешанный с ароматом духов, — все это сводило его с ума и побуждало к действию.