Тайна Зыбуна - [16]
Неожиданно и для Саньки, и для Хасана Володька, казалось, даже оживился.
— Искать, так искать. Нечего тянуть резину, — встал он. — Раз на Алтае мы целые сутки одну ягоду ели.
— Подумаешь, сутки!
Санька облегченно вздохнул «Хороший все же парень и не неженка! — подумал он о Володьке. — И весело с ним». Однако Хасана Володькина решимость не обрадовала: «Он думает, гряда вон, за согрой. Добежал, набил рябчиков — и вари да загорай на солнышке». Но винил он за непредусмотрительность все же только себя. И чем беззаботней вел себя Володька, тем большую ответственность за судьбу похода чувствовал на себе Хасан. А ведь он так надеялся на Володьку! Все-таки сын старого геолога и, говорит, был в настоящей экспедиции…
— Ребята! — вскочил Санька. Его слегка веснушчатое лицо расплылось в улыбке, брови удивленно поднялись. — Ребята, у меня есть булавка!
Хасан, приятно вздрогнувший от ожидания, что Санька по меньшей мере увидел дорогу к гряде или охотничий лабаз с едой, сплюнул с досады, а Володька, как балаганный зазывала, развел руками:
— Граждане, внимание! Фокус Саньки Жуванжи: суп из булавки!
Санька слишком обрадовался своей идее, чтобы обидеться.
— Мы сделаем крючок и наудим карасей.
Это уже что-то.
— Хэ! — вспомнил Хасан. — Да у меня же есть удочка! И с леской! Помнишь, — обернулся он к Саньке, — мы пошли зорить гнезда, я ее с удилища снял и…
Никто его уже не слушал. Володька, сунув отощавший рюкзак под мышку, брел к кустам, близ которых поблескивало небольшое озерко.
«Легко сказать — наудим, а сколько времени проваландаешься? — с каким-то усталым безразличием брел сзади всех Хасан. — Сегодня уже начнут искать», — подумал он о матери, о деде, о Жуванже.
Есть такое крылатое насекомое — поденка. Три года — тысячу дней и ночей — проводят личинки поденок в темных глубинах озер, копошатся в иле, едят зеленую вонючую тину. И вот наступает день, когда они, обретя крылья, взвиваются над озером. Дикая, пьянящая радость обуревает поденками, и они пляшут, кружатся в воздухе до тех пор, пока одна за другой мертвыми не попадают на воду, на листья кувшинок, на землю. Тогда за легкие трупики их с веселым бульканьем возьмется рыбная мелочь, всякая хищная живность болот.
На поденку и решили ребята ловить карасей. Озеро оказалось нешироким, но длинным и кривым. Почти сплошь оно было затянуто ряской — плавучими зелеными лепешечками с продолговатыми выступами: стебельками и веточками. Листьев у ряски нет. Размножается она до изумления просто и быстро: отломится от стебелька-лепешки лепешка-веточка и станет из одного растеньица два. Попробует рыбак бороться с ряской — разгоняет, рубит ее веслом, да только поможет ей. Еще быстрее и плотнее затягивает она озеро. А опустятся утки — прилипнет ряска к лапам, перелетит с ними на другое озеро…
Много раз — и в траву, и на «чистинки» забрасывали удочку ребята, но поплавок, где касался воды, там и замирал.
— Нажрались они поденок, что ли?
— А давайте на личинок комара попробуем? — предложил Хасан.
И Володька и Санька посмотрели на него с удивлением: чего чудит человек? Какие личинки? Где их возьмешь?
— Смотрите! — склонился Хасан к застойной воде у самого берега так, словно собирался пить.
…Вьются, снуют взад-вперед волосатенькие червяки и чуть различимые в ржавой воде куколки с рожками. Это личинки и куколки комаров — страшного врага таежного края.
— На них разве только гольянов… — неуверенно протянул Санька.
— А что — озера с гольянами на Зыбуне должны быть.
Меж тем Володька поймал стрекозу и какого-то жучка. Для приманки для верности стрекозу насадили целиком.
— Сразу не дергать! — через каждые две-три секунды предупреждал Санька Володьку. Но поплавок мирно покоился на лепешечке ряски. Саньке вспомнилась щедринская сказка о карасе. И он, перевирая события и присочиняя, рассказал ее.
Володька понял с его слов лишь одно: и в литературе карась известен как ленивая, трусливая и вообще глупая рыба.
— Это уж точно, — поддержал его и Хасан. — Чуть где-то стук-бряк — он мордой в ил, в тину. А после грома так сутки или двое и не вылазит из ила. А ночью слышали как грохотал?
— Всю жизнь дрожит, жрет тину, а для чего? Поденки вон хоть на один день взлетают к солнцу, радуются так, что себя не помнят…
Володька выдернул удочку. Стрекоза зацепилась за ряску и осталась на ее лепешечке.
— Сорвалась?
— По-моему, карась не лучше ряски, — с философским спокойствием заключил Володька, сматывая удочку.
Ребята ненавидели карася. И презирали ряску.
ЧЕЛОВЕК ИДЕТ К ЦЕЛИ
Бывает, люди долго поднимаются в гору; идут по каменистым тропам, а то и вовсе без дорог, поддерживая друг в друге силы словами: «Это последний перевал. Преодолеем — и все…» Однако с вершины этого перевала им открываются не только новые горизонты и дали, но и новые, более трудные перевалы. Цель по-прежнему где-то впереди. И пойдешь ли ты упрямо к цели, к главному перевалу всей твоей жизни или разобьешь свою палатку у одного из первых, уже решается и сейчас, когда тебе лишь четырнадцать лет. На пути человека жизнь ежечасно ставит большие и малые «перевалы» — через одни ты проходишь, даже не замечая их, у других, бывает, пасуешь, ищешь причин для остановки. И причины находятся…
