Тайна Золотой долины [Издание 1958 г.] - [22]

Около самого леса, под нависшими ветвями деревьев, следы вели уже в обратную сторону, к выходу из Золотой долины.

Я стал высматривать, нет ли где ещё таких глинистых наносов, и увидел несколько жёлтых пятен, разбросанных вдоль лесной опушки. Как я и ожидал, на некоторых из них отпечаток галош сохранился.

Обратно человек всё время шёл под деревьями, иногда ветви нависали очень низко, и ему приходилось нагибаться, чтобы пройти под ними. А ведь достаточно было отступить несколько шагов влево, чтобы идти не пригибаясь. Значит, человек прятался в тени деревьев.

Но почему же он не прятался, когда спускался в долину?

Снова и снова я изучал следы, сравнивая их, и наконец всё понял. Недаром всё-таки читал я романы про всяких следопытов!

Следы сюда были сделаны раньше, обратные — позже. Белотелов мог попасть в Золотую долину только немногим раньше нас, то есть уже в темноте, когда его никто не мог видеть, и поэтому шел, не прячась. Обратно он чуть ли не полз под деревьями, значит, он возвращался отсюда вчера утром или днём и всё время боялся, что его увидят. Ясно?

А отец ещё ругал меня за любовь к приключенческим романам и говорил, что я читаю всякую дрянь! Вот тебе и дрянь!

Но что же за тёмные дела здесь у Белотелова, которые заставляют его прятаться и ползать на брюхе?

Мне хотелось поделиться поскорее своим открытием с ребятами, но ни того, ни другого у хижины не было. Лёвку я нашёл в лесу за странным занятием: он выслеживал пчёл.

Оказывается, в этот день в лесу появились пчёлы. Они жадно набрасывались на каждый подснежник, и Лёвка хотел узнать, куда они уносят взяток, чтобы найти их гнездо и конфисковать мёд. Он всё-таки твёрдо решил по примеру того пророка перейти на питание акридами и диким мёдом.

Он бродил за пчелой от цветка к цветку и ждал, когда Она наберёт на лапки полные корзиночки цветочной пыльцы. Как только пчела взлетала, чтобы нести очередную ношу к себе домой, Лёвка бросался бежать за ней. Но из этого ничего не получалось, так как пчела моментально исчезала.

— Они летают, как пули, — пожаловался Лёвка, — никак не догонишь.

Я проследил взглядом за полётом пчелы и улыбнулся:

— Это же очень просто, Большое Ухо. Не надо за ними бегать, а надо только смотреть, в какую сторону они летят.

Я присоединился к Лёвке, и мы открыли, что почти все пчёлы улетают со своим грузом в одном направлении. Мы пошли туда же и набрели на дерево, над которым пчёлы вились и гудели.

Лёвка обрадовался, сел на землю и стал разуваться.

— Сейчас я вас покормлю медком, — приговаривал он. — Ты пробовал когда-нибудь свежий мёд? У, объеденье!

Я пытался отговорить Лёвку от этой затеи, убеждая, что у пчёл с весны не может быть никакого мёда, но он уверял, что они ещё с осени делают большие запасы, и этого мёда у них сейчас пуда два, не меньше.

Любитель дикого мёда отыскал в лесу гнилушку, разжёг её и сказал:

— Это у меня будет дымокур.

Я остался внизу, а Лёвка полез с головёшкой на дерево.

— Васька! Да здесь кто-то улей привязал!

Вдруг Лёвка вскрикнул и начал шипеть, как рассерженный уж. С дерева упал его дымокур, а за ним, ломая ветки, свалился и наш пророк. И быстрее пули исчез в чаще.

Пчёлы накинулись на меня, и я тоже вынужден был броситься в кусты, оставляя на сучьях клочья одежды и своего командирского авторитета.

Пчёлы до того разозлились, что Лёвке пришлось добираться ползком до злополучного дерева, где лежали его ботинки.

— А хорошо бы попробовать медку, правда, Вася? — чмокал Лёвка распухшими губами.

Меня же теперь занимало другое: кто мог привязать на дерево колоду? Не пчёлы же её туда затащили? Может, там оставили её наши далёкие предки, о которых в истории сказано, что они занимались охотой, рыбной ловлей и пчеловодством?

— Лёвка, а колода была старая или нет?

— Не старая и не новая! Но привязана недавно: мочальная верёвка ещё совсем жёлтая.

Выходит, Золотая долина не так уж необитаема, как мы думали. Не Белотелов же, в самом деле, лазает здесь по деревьям и привязывает колоды!

Хотелось посоветоваться на этот счёт с Димкой, но он всё ещё не возвращался. Я уже начал всерьёз беспокоиться. Но Лёвка усмехнулся и объявил, что Дублёная Кожа, наверно, пошёл за женщиной.

— Он ещё утром говорил мне об этом! «Нам нужна женщина, Большое Ухо, — сказал Димка, — и не будь я Дублёная Кожа, если не приведу её сегодня же к нашему очагу».

И ещё, по словам Лёвки, Димка вспоминал про какого-то Скраффа Макензи и индейского вождя.

Я сразу догадался, в чём тут дело. Скрафф Макензи — это один герой Джека Лондона. Он тоже, вроде нас; ел-ел мучную похлёбку, а потом подумал и решил: «Нет, без женщины плохо дело. Мне нужна скво». Скрафф запряг собак и вскоре появился в становище племени Стиксов. Там он зарезал шамана, убил самого сильного воина по имени Медведь Серебряное Копьё и достал себе такую жену, что все только ахали. Она за Скраффа всё делала.

«Не может быть, — думаю, — чтобы Димка заигрался до того, что всерьёз вообразил себя американцем на Аляске».

Но, оказалось, действительно так. Часа через три Димка вернулся в хижину и, загнав с силой топор в берёзовую чурку, мрачно объявил: