Тайна жемчужной леди - [18]

Поэтому корона так печется о неприкосновенности родовых старейшин. А я не член семьи, не королева, и герцогиня вряд ли добровольно распахнет мне объятия. Так что этот вариант исключаем полностью. Но и подходить к отвратительному следователю мне совершенно не хотелось, да и странно это выглядело бы после нашего столь «теплого» знакомства. Остался только один вариант – пусть Шныря подбросит Крис. А что? Подойдет похлопать по плечу бравого полицейского и обнимет разок невзначай. В данной ситуации, мне кажется, это наилучший выход. Я уже собиралась озвучить свою гениальную идею другу, как вдруг меня окликнули, вырывая из мыслительного процесса.

– …Кира, вы не против? – спросила леди Элиз.

– Что? Простите, задумалась и пропустила вопрос. – Я почувствовала себя неловко из-за собственной невнимательности.

Она понимающе улыбнулась и повторила:

– Я говорю, что хотела бы показать Крису библиотеку, он интересовался ею утром. Вы не против, если после обеда я заберу его у вас ненадолго?

Шнырь тебе в кепочку! Вот и прогорел план по привлечению Криса. Придется уступить молодой герцогине и действовать самостоятельно.

– Конечно, о чем разговор, – любезно ответила я.

Остаток обеда я собирала всю свою силу воли в кулак, чтобы заставить себя подойти к Тэтчерду и не придушить его на месте. После трапезы великая герцогиня предложила гостям выпить кофе на террасе, а сама отправилась к прислуге отдавать новые указания. Крис и леди Элиз от кофе отказались и сразу ушли в библиотеку, а мы с Тэтчердом остались на террасе в сомнительно приятной компании друг друга. Я прилепила на лицо самую ослепительную из своих улыбок и с максимально доброжелательным видом подошла к следователю.

– Вам здесь нравится? – спросила, чтобы хоть как-то начать разговор.

Мужчина посмотрел на меня и нахмурился:

– Мисс Кирстон, вам плохо?

– С чего вы взяли? – удивилась я.

– Мне кажется, что у вас челюсть свело судорогой, – серьезно проговорил он.

Моя улыбка тут же увяла. Ах ты ж бобик[4] казенный! Я ему тут улыбаюсь, а он обзывается! Держись, Кира, ты должна быть доброжелательной. Его нельзя бить. И проклинать тоже нельзя. Во всяком случае, не сейчас.

– Что вы, мне хорошо, – проскрипела я. – Пожалуйста, зовите меня Кирой.

– Ладно, – коротко отозвался следователь.

– А вас? – уточнила я.

– Что – меня? – не понял он.

– Вас как называть?

Он специально меня дразнит, что ли?

– Все называют мистером Тэтчердом. – Он подошел к одной из колонн террасы, прислонился спиной и скрестил ноги.

– Но у вас же есть имя. Я сказала вам свое, разрешила называть себя по имени, джентльмен в ответ сделал бы то же самое. – Я стала нетерпеливо постукивать ножкой.

Этот полицейский раздражал. Терпи, Кира, терпи. Нет, ну что за чурбан!

– А с чего вы взяли, что я джентльмен? – усмехнулся он и сложил руки на груди. – И зачем вам так нужно знать мое имя?

– Затем! Хочу знать, на кого писать заявление о домогательствах! – вскипела я. – А в том, что вы из себя представляете, я успела убедиться сегодня утром!

– И что же я из себя представляю? – осведомился он, нахально скалясь.

– Вы наглый безнравственный тип без чести и морали, который силком тащит к себе в постель каждую первую попавшуюся юбку!

Браво, Кира, искусством располагать к себе ты владеешь в совершенстве! Такие эпитеты в свой адрес без сомнения мечтает услышать каждый мужчина. После этого он точно пожелает тебя обнять. Это успех.

Мысленно ругая себя последними словами за несдержанность и полный провал плана «А», я лихорадочно пыталась придумать план «Б». Но, к моему великому сожалению, ничего, кроме новых «лестных» слов в адрес мистера Тэтчерда, в голову не приходило. Он же, поняв, что я закончила свою обличительную речь, решил внести ясность.

– Во-первых, юная мисс, я никуда вас силой не тащил, – начал он. – Вы сами упали мне в руки. Или стоило дать вам грохнуться на землю? Без сомнения, вы оставили бы на дорожке чудесную маленькую канавку, проехавшись по ней своим очаровательным любопытным носиком. Во-вторых, предложение приятно провести время вместе я делал, приняв вас за дриаду. А мы оба знаем, что, будь вы ею на самом деле, это не считалось бы неприличным, поскольку дриады, как и другие нимфы, приветствуют такой образ жизни. И в-третьих, мисс борец за нравственность, если вас так уж оскорбило мое предложение, что же вы сразу не сказали, кто вы на самом деле? Раз уж получилось, что я ошибся в природе вашего происхождения? Вы ведь не могли этого не понимать. И если вы сомневаетесь в наличии у меня чести, я просто обязан защитить свой мундир и задать вам встречный вопрос. Считать ли мне ваше поведение умышленным сокрытием личности от представителя правопорядка?

Я стояла и молча хлопала глазами, уставившись на следователя. Возразить пока было нечего. Если с этой стороны посмотреть на ситуацию, действительно получалось: в том, что позволила так с собой обращаться, я виновата сама.

– Кстати, а чем вы занимались в тех зарослях, если так поспешно оттуда драпали? Случайно, не чем-нибудь противозаконным? – полюбопытствовал представитель полиции.

– Ну уж нет! – встала я в позу. Тут уж не уступлю ни миллиметра! – Чтобы получить ответ на этот вопрос, вам придется меня допрашивать. Официально.