Глава 1. Утро после праздника
Скрип-скрип, скрип-скрип, скрип-скрип. Тысячи тонких ледяных снежинок крошились под ногами, издавая звонкий хруст, сопровождающий каждый шаг. Первые розовые лучи позднего зимнего солнца освещали пустынную, укрытую пушистым снежным ковром улицу, делая ее торжественно прекрасной. Что совершенно не соответствовало настроению.
Молодой человек остановился и глубоко вздохнул. В воздух тут же взметнулось облачко пара и мокрыми противными каплями осело на высоком воротнике. Шею неприятно захолодило и мужчина поежился. Вот уже перед глазами замаячили характерные золотые вензеля искомого здания, но он никак не мог заставить себя преодолеть последние метры и переступить его порог.
Полицейский следователь Барнаби Байз был еще совсем юн и зелен, и сейчас стоял прямо посреди улицы, не решаясь приступить к своему первому в жизни оперативному заданию. Особняк, возле которого он топтался, принадлежал едва ли не самому важному человеку Хейлвилля. Мужчина не знал, что именно ожидает его внутри, но определенно догадывался, что ничего хорошего.
Дело в том, что около часа назад в полицейском участке появился совершенно запыхавшийся растрепанный мальчуган и сообщил, что в городском доме Гаспара Кроуна, младшего брата наместника и мецената города Грегори, произошло страшное преступление. Однако на конкретные вопросы подросток ответить не смог, поскольку толком ничего не знал. Лишь пояснил, что его мать, экономка мистера Гаспара, разбудила его спозаранку и велела срочно бежать и привести полицейских, потому что случилась какая-то беда.
Накануне королевство встречало главный зимний праздник – Йоль, традиционно отмечающийся между Самайном и Имболком. Праздник зимнего солнцестояния, знаменующий приход нового года. Йоль всегда праздновали широко и с размахом в каждом уголке Великого королевства, начиная гуляния с раннего утра и продолжая до глубокой ночи. Любимый народный праздник никого не оставлял равнодушным. Поэтому совершенно неудивительно, что на следующее утро после него, во всем полицейском участке только молодой Байз крепко держался на ногах и мог связно произнести несколько предложений подряд, да еще и сложноподчинённых. Накануне Барнаби неважно себя чувствовал, а потому отказался поддержать градус праздничного настроения распитием крепких напитков и пораньше лег спать. Явившись ранним утром в участок, он с ходу получил первое назначение.
В главном вестибюле его увидел дежуривший в праздничную ночь капитан. Смотря на молодого следователя в упор стеклянными глазами и сбивая с ног мощным алкогольным амбре, которого хватило бы, чтоб уложить с десяток королевских гвардейцев, икая и задыхаясь, капитан приказал:
– Эй, ты! Молокосос! Бери этого чмыренка и дуй к его зажравшемуся чмырю! Опять эти белые кости с жиру бесятся!
Глубоко интеллигентный Барнаби справедливо рассудил, что его начальник немного не в себе после тяжелой ночи дежурства и его слова следует расценивать следующим образом: «Уважаемый мистер Байз! Вы главная надежда полиции! Только Вам и более никому я могу поручить столь ответственное дело! Идите за этим юношей в дом его глубокоуважаемого хозяина и разберитесь что там случилось! Полагаюсь на вашу неоспоримую дедукцию и блестящий ум!» исполнительный Барнаби тут же устремился вслед за мальчонкой по нарядным улицам Хейлвилля.
Молодой следователь глубоко вздохнул и решительно вошел в дом вслед за подростком, уже скрывшимся за дверью.
На пороге его встретила пухлая женщина среднего возраста, с красными от слез глазами.
– Прошу Вас, мистер полицейский, – сходу протянула руку она, указывая на двери в конце коридора, – они все там…Мертвые…Это ужасно…
Барнаби, на дух не переносивший женских слез, аккуратно снял цепкую руку женщины со своего плеча и миролюбиво предложил:
– Давайте я сам все осмотрю, а Вы пока немного успокоитесь. Заварите чай, например. Я не отказался бы от чашечки горячего напитка. На улице довольно холодно…
– Да-да, конечно, сей момент, – спохватилась экономка и тут же суетясь умчалась на кухню.
По правде сказать, чай Байз не любил. Еще меньше ему хотелось давиться им в компании плачущей женщины. Но для того, чтобы нормально потом допросить, свидетельницу для начала необходимо было успокоить и пресечь начинающую развиваться истерику. А что успокаивает женщину лучше, чем хлопоты на кухне? Отправив экономку, Барнаби тихонько приоткрыл дверь и осторожно вошел.
В гостиной царил хаос. Некогда нарядно убранная к празднику комната, теперь напоминала поле боя, сплошь усеянное телами павших воинов. Прямо от двери по дорогому паркетному полу тянулись две глубокие колеи, которые уходили вглубь комнаты и обрывались под фаянсовой ванной, стоящей у опрокинутого стола. В ванной лежало тело молодой девушки с длинными медными волосами. Рядом с ней на полу лежал мужчина. Взглянув на него Байз тут же признал коллегу, полицейского следователя из особо важного отдела. Он лежал ничком на полу, придавленный сверху массивным деревянным столом.
Барнаби аккуратно, стараясь не нарушить обстановку, стал шаг за шагом обходить комнату, находя все новые и новые тела. Светловолосый мужчина лежал на боку у окна, запутанный в оборванную портьеру. У дивана, весь заляпанный в красных пятнах и осколках стекла лежал брюнет. Еще одно осевшее тело с темным пятном на лбу было обнаружено у раскрытых створок шкафа. Итого полицейский насчитал пять жертв. Никаких видимых повреждений при первом осмотре, кроме как у мужчины возле шифоньера, выявить не удалось. Значит причины смерти еще предстоит установить. Уже покидая комнату, Байз обнаружил в углу тушку не то козла, не то собаки, с чем-то зажатым в зубах.
