Тайна «Железной дамы» - [31]
Продолжая недоумевать, поплелся за грифоном, на ходу соображая, в бреду ли он время засекал, али проспал одиннадцать часов. Он не спал так долго уже года три! Почти полдня… Или, может, время обратилось вспять, и если вдруг случится выбраться наружу, то встретит его на улице XIV век…
Нет, нет…
Прошло еще несколько часов, Иван Несторович стал подумывать, что напрасно теряет время и силы. Телом овладела такая непреодолимая усталость, что он уже и ползти не мог. Веки сами собой смыкались.
Тут случилось долгожданное – очертания стен и пола стали едва заметны в неясном, приглушенном свете, совершенно не похожем на фосфоритовое свечение гигантских братских могил. С потолка сочился слабый лучик, но разглядеть, откуда, было невозможно – узенькая щель, точно оставшаяся после землетрясения, виднелась под низким сводом туннеля. И все.
Иван Несторович попробовал разглядеть ее, попробовал прислушаться, не раздастся ли оттуда звук голосов или проезжающего экипажа. Нет. Одна отрада – как будто повеяло свежестью. Он даже замер на мгновение, прикрыв глаза, просто жадно вдыхал, пока грифон не задергал поводком руку.
– Что ж ты шустрый такой, – проворчал Иноземцев, сполз на пол и откинулся затылком на камни. – Что ты меня кругами водишь? Не могу больше…
«Нет, можешь! – запротестовал разум. – Свет близок, значит, не столь глубоко…»
В подтверждение протеста пес запрыгал и разразился отчаянным лаем. То ли близкое и возможное, тем не менее избавление почуял, то ли…
Стал он рваться так отчаянно, что пришлось Иноземцеву заставить себя встать и пойти. Негоже так в пяти шагах от спасения руки опускать. Интуиция вдруг забарабанила по вискам – сейчас-сейчас, вот еще чуток, давай, я здесь, твоя свобода.
Прошли еще несколько коридоров, пес то вправо сворачивал, то влево, будто знал, куда нестись. Иван Несторович, безучастно стукаясь плечами об углы, спотыкаясь о ступени, вдруг потянувшие его наверх, уже не замечая ничего – ни куда шел, ни зачем, ни боли, ни жажды, полностью отдавшись на волю поводка, сотворенного из собственного рукава, едва поспевал ногами и руками переступать. И тут перед очередным узеньким лазом, куда грифон опрометью метнулся, доктор услышал человеческие голоса, отдаленные, будто замогильные, целый гам. Верно мертвый город. Ожившие мертвецы. Или люди? Рынок Ле-Аль!
Люди! Живые!
Никогда прежде он не был так им рад.
Занеся колено в лаз, который над линией пола отстоял аршина на три, он вдруг нащупал клочок бумаги, такой же плотной, как и записка от Ульяны, найденная на ступенях входа в подвал. Невольно Иван Несторович дернул грифона назад, тот, взвизгнув, тотчас оказался возле него. Трясущимися руками зажег последнюю спичку и развернул найденный лист.
«Верить мне опасно, а не верить – смертельно опасно. Ариадна».
Нет, Иноземцев не разозлился. Бездумно сунул записку в карман брюк, отвязал поводок, пес моментально сиганул в глубь лаза, а сам пополз вслед за ним. В конце пути наткнулся на кирпичную кладку. Из последних сил навалился плечом, та тотчас, уж как-то даже чересчур легко, поддалась, и Иноземцев вместе с кирпичами, пылью и взвизгнувшим грифоном вывалился в помещение, сплошь уставленное ящиками.
Придя в себя, он смог разглядеть, что кирпичи не были скреплены раствором, просто аккуратно выложены, а отверстие в лаз – старательно укрыто какой-то старой тряпкой, прибитой к стене. В эту минуту где-то в дальнем углу скрипнула дверь, голоса стали громче, дневной свет белым шлейфом накрыл потолок. Под шумный лай своего спасителя, не помня себя, он поднялся и, как пьяный, пошел на свет, спотыкаясь о корзины с картошкой и яблоками, о мешки, тележки, добрался до прямоугольника горящего божественным светом – дверного проема и шагнул наружу, сбив с ног какую-то торговку. Та с криками отскочила.
Не успел он ступить на свет божий, как тотчас был окружен толпой. Кто-то попытался схватить за шиворот, приняв, видимо, за бродягу, решившего отдохнуть на ящиках склада, но то ли пес весь черный, грязный, в паутине напугал толпу лаем, то ли признали в Иноземцеве по одежде под слоем пыли добропорядочного горожанина, попавшего в беду, али еще почему-то, но отпустили быстро. Он упал на колени, а потом ощутил на губах холодное прикосновение фляжки с портвейном, которую тотчас же отверг.
– Воды, пожалуйста. Воды! – не попросил он, а гневно выкрикнул.
Вроде и спасен был, радуйся, но внутри все клокотало, зудело. Свет резал глаза, очки он, конечно же, потерял. Вокруг мелькали размытые лица, тени, что-то кричали, спрашивали.
– Под рынком что… находится? – спросил Иван Несторович, осушив несколько чашек прохладной воды, поданной им оказавшимся поблизости водоносом.
– Так вы в оссуариях были? – посыпались изумленные вопросы. – Под землей?
Он судорожно потянул за цепочку на жилете, глянул на циферблат – ровно половина седьмого, судя по солнцу, клонившемуся к макушке башни, – вечера. Пробыл там почти двое суток.
И рассказали добродушные торговцы и прохожие, которых случай занес в эту минуту на участок рынка у складов, что сто лет с лишком назад располагалось здесь старинное кладбище под названием «Кладбище Невинноубиенных Младенцев», и которому было ни много ни мало тысяча лет. До того оно переполнилось, что в один прекрасный день провалилось под землю, утянув за собой пару окрестных улиц с домами. Тогда власти приняли решение расчистить завал, а останки обработать специальным раствором и уложить аккуратненько в нишах стен старой каменоломни. Столько этих останков было, что на многие километры под Парижем стены, вымощенные костями и черепами, тянутся, а кто попадет туда, дороги назад не сыщет.
1886 год. Молодой доктор Иван Иноземцев, чудак, готовый ради эксперимента впрыснуть себе любое только что изобретенное средство, до того надоел столичной полиции своими взрывающимися склянками, что его не сегодня завтра объявят бомбистом. От греха подальше коллеги помогают ему устроиться уездным лекарем в глубинке. Только кто же знал, что и в тихой Бюловке кошмаров столько, что хватит на всю Обуховскую больницу: здесь тебе и алмазы на дне озера, и гиена-оборотень, и оживающие дамы с портретов, и полчища укушенных людоедом пациентов, для которых давно нет места на казенных койках.
1888 год. Земской врач Иван Иноземцев не может наслаждаться спокойной жизнью в имении, да и женушка Элен все никак не может успокоиться и забыть свои фокусы и любовь к аферам. А тут еще выясняется, что изобретенный Иноземцевым препарат «лунаверин», который обладает необычными и отравляющими свойствами, Элен передала, шутки ради, одной крупной европейской фармацевтической компании. И скоро он выйдет под другим названием как микстура от кашля. Иноземцев не может допустить, чтобы яд попал на прилавки аптек по всему миру…
1907 год. Бывшему адвокату Эмилю Гершину, вернувшемуся из длительного путешествия по Гималаям, предстоит разгадать загадку смерти доктора Иноземцева. Для этого ему придется столкнуться с жертвами экспериментов над искусственной жизнью, раскрыть тайну стеклянного склепа на острове Лонг-Айленд и даже принять участие в кругосветном ралли Нью-Йорк — Париж… И конечно, в деле не обходится без коварной и обольстительной авантюристки Ульяны-Элен Бюлов-Иноземцевой…
1892 год. Земского врача Ивана Иноземцева направляют в столицу Туркестанского генерал-губернаторства – Ташкент. Но добраться до нового места службы Иноземцеву не удается: его похищает шайка разбойников во главе с коварным басмачом Юлбарсом, приручившим настоящего тигра. По всему краю ходят слухи и легенды о набегах банды Юлбарса. Он жесток и безжалостен, умен и необычайно хитер, так зачем же ему среди оазисов и миражей пустыни понадобился обычный земский врач Иван Иноземцев? И как теперь ему справиться с новой напастью – эпидемией холеры, которая преследует местных жителей?..
После разрыва с богатым любовником бывшая модель Катя осталась абсолютно одна – без денег, без привычной комфортной и удобной жизни. Кто же теперь будет содержать ее? По всему выходит, что надо срочно искать либо нового «папика», либо работу. А пока можно прокатиться на престижный горнолыжный курорт, который недавно открыл Катин бывший, и посмотреть, кто же приедет на конкурс на самый оригинальный поступок. Кстати, призом за победу объявлен миллион долларов. А там, где водятся такие большие деньги, должны быть и солидные мужчины, способные зарабатывать и тратить кругленькие суммы.
Известная читателю по роману «Тогда ты молчал» главный комиссар уголовной полиции Мона Зайлер проводит новое расследование. В убийстве женщины подозревается ее муж, преподаватель интерната, где обучаются дети из состоятельных семей. Жертвами новых убийств оказываются бывшие учащиеся этого интерната. Во всех случаях используется необычное орудие преступления, каждое последующее убийство совершается со все большей жестокостью. Мона постепенно убеждается в том, что преподаватель непричастен к убийствам, а мотив преступлений следует искать в прошлом жертв…
Крыська ни ростом, ни красотой не вышла, да еще и над кривыми лапками подсмеиваются. Но ей это фиолетово, потому что она любимица у Ани с Гелей и у друзей-полицейских. Они все восхищаются ее умом, прозорливостью и организаторским талантом. В конце концов, это же она обнаружила в парке труп, после чего такое началось… Ну а то, что ее укоряют в ветрености, не страшно. Люди ведь влюбляются, значит собачкам тоже можно.
Анжелина – бывший следователь. Еще год назад она и представить не могла, что тайком уедет от своего жениха в Италию, а затем вернется в новом амплуа. Теперь она стала заложницей воспоминаний. После возвращения Анжелина отправляется к своим бывшим коллегам. То, что она видит на месте, повергает ее в шок.Кто совершил это зверское убийство? И почему ей позволяют вмешиваться в следствие? Три истории. Три подруги. Три коллеги. Три трупа. Три тайны. Три слова… Которые ты никогда не услышишь.
София Шапошникова - автор нескольких остросюжетных хорошо известных в республике и за ее пределами книг. Среди них «Парашют не раскрылся», «Досрочный выпуск», «Конец тихой улицы». Герой романа «В погонах и без погон» - начальник угрозыска Вадим Ивакин, всецело предан своей работе, сознает ее важность для общества, для людей. Герой показан не только в работе, он любит, страдает, ошибается, но всегда остается честным и чистым человеком.
На фестиваль прессы журналистку Юлию Сорневу направила родная газета. Там ее неожиданно вызвал к себе председатель жюри, генеральный директор компании «Грин-авиа» Марк Бельстон. Войдя в его кабинет, Юля обнаружила олигарха с проломленной головой. Девушка не знала, что от нее понадобилось влиятельному бизнесмену, ведь они даже не были знакомы, но чувствовала ответственность за его судьбу, вдобавок она не могла упустить такую горячую тему для репортажа… Когда-то два бедных брата-близнеца, Марк и Лев, по расчету женились на сестрах-близнецах Гранц — мягкой терпеливой Соне и резкой, экстравагантной Фриде.