Тайна забытого дела - [83]

— А что для Гущака законы? — заметил Козуб. — Мог вбить себе в голову, что раскроет тайник наследнице, за которую он принимал Клавдию Павловну, и никто ему не воспрепятствует.

— А мотивы? — наконец не выдержал профессор. — Да, да! Зачем ему все это?

— Возможно, хотел искупить свой грех.

— Перед кем?!

— Ну уж… — вздохнул Козуб, — перед кем! Столько лет, прожив в Канаде, он почти наверняка стал набожным. Особенно под старость.

— Почему «стал»? — спросил юрисконсульта Коваль. — А раньше, в молодости, разве не был он верующим?

Козуб замялся. Потом улыбнулся.

— Откуда мне знать, каким был он в молодости? Сами посудите, Дмитрий Иванович! Но полагаю — вряд ли был верующим, если верховодил в банде. А что касается передачи клада по своему выбору, то это для Гущака вполне логично и с моральной точки зрения, и с практической.

— Вы так рассуждаете, словно я вообще не человек! — не могла успокоиться Клавдия Павловна. — Кто посмеет утверждать, что я приняла бы от Гущака такой подарок? Эти ценности я не считаю своими!

— Гущак не знал ваших взглядов, — возразил подполковник.

Клавдия Павловна пожала плечами, мол, какие же у нее еще могут быть взгляды?

— Гущак не встречался с вами, не разговаривал?

— Нет, конечно.

— А то, какой он вас помнил, — поспешил на помощь Ковалю юрисконсульт, — давало ему повод надеяться. — И, увидев, что профессорша окончательно взбешена, немного отступил: — Имею в виду ваше происхождение, богатых родителей, гимназическое прошлое. Все это позволяло Гущаку думать, что вы примете наследство, а заодно и поможете перепрятать его долю. По крайней мере, не обидитесь и не выдадите его.

— А на вас вот обижаюсь! — выкрикнула Клавдия Павловна.

— Что вы, ну что вы! — очень уважительно и как бы защищаясь, произнес Козуб. — Вы совершенно неправильно меня понимаете. Я так же, как подполковник, всего-навсего пытаюсь рассуждать, так сказать, с позиций бывшего атамана.

— Нет, Иван Платонович, мы все-таки не по-джентльменски поступаем. И в самом деле, напали на бедную женщину со всех сторон, — заступился за профессоршу Коваль. — А кстати, у вас, Клавдия Павловна, был брат Арсений. Мы его тоже разыскиваем. Интересно, знал ли о его существовании Гущак? — Коваль сделал паузу и снова посмотрел на каждого из присутствующих. — Итак, Клавдия Павловна, что бы вы еще хотели рассказать?

— Ничего. Вам все известно, товарищ подполковник, — профессорша жеманно повела бровью, и Коваль констатировал, что смутилась она при этом мало, хотя он фактически уличил ее во лжи.

— Ну что ж, — тоже не давая воли эмоциям, сказал он, — в таком случае послушаем людей, которые непосредственно занимались этим делом. Кто первый? Вы, Иван Платонович? Алексей Иванович?

— А почему, собственно, мы связываем возвращение Гущака и его гибель с забытым уголовным делом? Может быть, здесь все гораздо проще? — неожиданно спросил Коваля профессор.

— И верно, — подхватил Козуб. — А был ли Иван Иванович? Помните, у Назыма Хикмета пьеса есть с таким названием?

Все вопросительно посмотрели на Коваля.

— Нас интересует любая версия. Верно? — обратился подполковник к Субботе, и тот в знак согласия наклонил голову.

— Тогда разрешите мне, — сказал юрисконсульт. — Относительно гибели Гущака. Это было обыкновенное ограбление хорошо одетого старика. — Козуб по глазам Субботы понял, что эта версия следователю по душе, и повторил: — Обыкновенное ограбление. И поэтому, мне кажется, «дела давно минувших дней» следует оставить в покое.

— А откуда вы знаете, что Гущак был хорошо одет? — поинтересовался Суббота.

— Ну… — юрисконсульт на мгновенье запнулся, но тут же ответил: — Приехал человек из Канады. Значит, и одежда соответствующая. Всякие этикетки, молнии, никелированные пуговицы — все то, что производит магическое впечатление на некоторых нестойких юнцов. Могли предположить, что и в карманах не пусто. Вот и соблазнились. А старичок-то оказался крепким, или что-то помешало, одежду снять не успели, вытряхнули карманы — и под поезд!

Козуб закончил и перевел взгляд на Коваля.

— Версия вполне вероятная, Иван Платонович, — сказал тот после краткого размышления. — Но все-таки нет, не ограбление. В карманах все цело. Даже бумажник. Очень красивый, новенький, кожаный, с целой системой застежек и с довольно внушительным содержимым.

— Другой раз преступление не имеет видимых мотивов. Они есть, но скрыты, не выражены, — продолжал юрисконсульт. — Могло иметь место банальное хулиганство, приведшее к непредвиденным последствиям — к смерти старика. И тогда его сунули под поезд.

— И тут — банальное? Даже хулиганство бывает банальное? — не к месту вставила профессорша, которая уже немного успокоилась, и все сделали вид, что не расслышали ее слов.

— Вы не согласны с такой версией? — обратился Козуб одновременно к Ковалю и Субботе.

— Мы разрабатывали много версий, — уклончиво ответил следователь.

— Эта — самая вероятная, — еще раз заверил хозяин кабинета. — И какие тут могут быть связи с той старой историей, притянутой, простите, за уши? Кстати, у Гущака какие-то родственники здесь оставались. Их-то проверили?

— Валентин Николаевич сказал, что разрабатывалось много версий. Была и такая. Не подтвердилась.