Тайна янтарной комнаты - [2]
Наступила тягостная тишина.
— Друзья! — тихо произнес военный. — Мы оставляем город. До свидания, родные. Ждите нас.
Он круто повернулся и пошел к выходу.
Первый луч солнца пробился сквозь поредевшие кроны деревьев, пробежал по глади пруда. Стояла тишина — настороженная, тревожная. Все, кто оставался во дворце, сидели у стен янтарной комнаты на музейных стульях, еще сохранивших таблички «Руками не трогать», и прислушивались, ожидая выстрелов. Тишина пугала сильнее, чем грохот.
И вот внизу, на парадной лестнице, послышались голоса, чужая, отрывистая речь. Топот сапог. Одинокий выстрел.
— Пришли, ироды, — прошептала старушка-смотрительница. — Какое сегодня число-то? Запомнить надо.
— Семнадцатое. Семнадцатое сентября, — тихо отозвалась Анна Константиновна.
За окнами в парке еще было тихо. Но вдруг безмолвие сразу взорвалось. Послышались пулеметные очереди, залязгали танки, завыли мины, затрещали автоматы — в город вступали фашистские войска.
Дверь в янтарную комнату с треском распахнулась. Высокий солдат в мышиного цвета мундире, с автоматом, прижатым к животу, вырос на пороге. Он вскинул ствол, приноравливаясь дать очередь, но властная рука опустилась ему на плечо.
— Хальт! — скомандовал невысокий офицер с худым лицом, обезображенным шрамом. — Хальт! Хир ист бернштайнциммер![1]
Анна Константиновна вздрогнула, услышав, как уверенно назвал янтарную комнату немец.
«Сейчас он что-нибудь крикнет, а потом солдат полоснет очередью по янтарным панно, по бемским стеклам, по паркету…» — мелькнула мысль. О себе Ланская не подумала в эту минуту.
Но гитлеровец не кричал и не стрелял. Отстранив солдата, он осторожно шагнул к стене и, сняв перчатку, протянул руку к панели. Анна Константиновна невольно подалась вперед. Немец вежливо улыбнулся и сказал вдруг на довольно чистом русском языке:
— Простите, фрау. Я нечаянно. Я понимаю, что музейные экспонаты не полагается трогать. Уверяю вас, это понимает каждый культурный человек, особенно мы, немцы.
Сотрудники музея молчали, настороженно глядя на офицера. Казалось, он не замечал этого враждебного молчания. Мягко, даже слишком мягко ступая по паркету, обер-лейтенант вышел на середину зала.
— Я прошу вас, господа, покинуть дворец. Отныне он становится достоянием великой Германии, — торжественно провозгласил он.
Солдат за его спиной выразительно щелкнул затвором автомата.
2
Генерал-фельдмаршал Кюхлер решил отдохнуть после обеда: несколько бессонных ночей вывели его из работоспособного состояния. Плотно задернув шторы, чтобы шум кенигсбергских улиц не мешал вздремнуть, генерал прилег на диван.
— Разбудить через час. Никого не принимаю. Телефон переключить, — отрывисто бросил он дежурному по приемной.
Но поспать генералу так и не удалось. Через несколько минут дежурный виновато шепнул над самым ухом:
— Простите, господин генерал. Вас к аппарату.
— Я же приказывал — не будить! — спросонья буркнул Кюхлер.
— Но, господин генерал. Это господин гауляйтер Кох!
— Что? Кох? Почему ты сразу не сказал, дьявол тебя побери!
С любимцем фюрера шутить не приходилось — генерал это усвоил давно.
— Генерал Кюхлер? — услышал он среди легкого потрескивания мембраны.
— Да, господин гауляйтер. Я вас слушаю.
— Вот что, Кюхлер. Фюрер поручил вам ответственное и почетное дело. Вы обязаны руководить эвакуацией из пригородов Ленинграда принадлежащих отныне фатерлянду ценностей. За всеми консультациями обращаться ко мне. Надеюсь, вы понимаете, как дорого мне все, что связано с искусством? Вот так. Ждите письменных указаний.
Настроение у Кюхлера испортилось безнадежно. Генерал отлично знал, в чем заключается «любовь к искусству» Эриха Коха: гауляйтер задумал любыми средствами перещеголять Германа Геринга в сборе коллекций. «Теперь придется вертеться между Герингом и Кохом. Каждый потащит добро к себе, а я должен буду отдуваться перед ними обоими», — невесело подумал Кюхлер.
Он повернул рычажок радиоприемника. Знакомый голос Розенберга загремел на весь кабинет: Мы занимаемся сбором научного материала для изучения важнейших проблем славяноведения. Мы принимаем все меры к тому, чтобы спасти культурные ценности русского народа от варварства большевистских комиссаров…
«Выскочка! Тоже мне «культуртрегер». Наверное, и речь ему сочинил Геббельс. Чувствуется его рука. Впрочем, кто их там разберет…»
После недолгих размышлений Кюхлер приказал вызвать к себе доктора Роде.
3
Аллеи тенистого парка пересекались глубокими траншеями. Там и тут мелькали пятна порыжелого дерна — здесь недавно заложили противопехотные мины. Как исполинские пальцы, торчали стволы зенитных орудий. Оскаливались из-под брустверов станковые пулеметы. Словом — оборонительная система, знакомая и привычная. Надоело.
Вальтер фон Рихард отвернулся от окна. Ничего нового пока не увидел он в этом знаменитом Царском Селе. Городишко как городишко. Правда, говорят, дворец великолепный.
Накинув на плечи плащ, полковник вышел из лимузина. На крыльце дворца его не встретили ни часовой, ни дежурный. «Бордель», — презрительно подумал генштабист, прислушиваясь к звукам пьяной песни.
Он всегда презирал армейщину — потомок древнего рода фон Рихардов, воспитанник Лейпцигского университета, доктор искусствоведения, волею судеб надевший теперь мундир полковника.
Дело «кремлевских врачей», или «убийц в белых халатах», как называла их советская печать, должно было послужить поводом для большого еврейского погрома в СССР. Сталин планировал выслать евреев из Москвы, Ленинграда и других крупных городов Советского Союза, а лидеров еврейского национального движения — повесить на Красной площади. Смерть Сталина помешала осуществлению этого плана, но если бы вождь прожил хотя бы еще несколько месяцев, страна содрогнулась бы от ужаса…Основываясь на документах и свидетельствах очевидцев, автор данной книги приводит точную историческую реконструкцию того, что должно было начаться в середине марта 1953 года.
Книгой «Навсегда, до конца» (повесть об Андрее Бубнове), выпущенной в серии «Пламенные революционеры» в 1978 году, Валентин Ерашов дебютировал в художественно-документальной литературе. До этого он, историк по образованию, в прошлом комсомольский и партийный работник, был известен как автор романа «На фронт мы не успели», однотомника избранной прозы «Бойцы, товарищи мои», повестей «Семьдесят девятый элемент», «Товарищи офицеры», «Человек в гимнастерке» и других, а также многочисленных сборников рассказов, в том числе переведенных на языки народов СССР и в социалистических странах.
Писатель Валентин Петрович Ерашов живет и трудится в Калининграде. Его перу принадлежат сборники повестей и рассказов: «Рассвет над рекой», «Человек живет на земле», «Поезда все идут…», «Бойцы, товарищи мои», «Лирика», «Рассказы», повести «Человек в гимнастерке», «За семь часов до полудня», «Июнь — май», «Тихая осень» и другие. Значительная их часть посвящена людям наших Вооруженных Сил.Это не случайно: почти вся жизнь писателя связана с Советской Армией. В ее ряды семнадцатилетний комсомолец Валентин Ерашов был призван в годы Великой Отечественной войны.
«Что было бы, если бы Сталин умер неделей позже?..» — этим отнюдь не риторическим вопросом задался писатель Валентин Ерашов в своей книге «Коридоры смерти», жанр которой он сам определяет как «историческую фантазию». Заметим, однако, что страшные события, черед которых прослеживается в повести изо дня в день, не столь уж фантасмагоричен: за ними стоят исторические реалии, подтвержденные свидетельствами современников и документами.
Где-то в далекой пустыне Средней Азии, в местах, пока обозначенных на картах лишь желтым пятном, живут геологи. Они ищут семьдесят девятый элемент — золото. Жизнь их, полная трудностей, насыщенная подлинной романтикой, казалось бы, самая обыкновенная и в то же время совершенно необычная... Эта повесть Валентина Ерашова, автора многих сборников лирических рассказов и повестей, написана по непосредственным впечатлениям от поездки в пустыню, где живут и трудятся геологи. Писатель отходит в ней от традиционного изображения геологов как «рыцарей рюкзака и молотка», рассказывает о жизни современной геологической экспедиции, рисует характеры в жизненных конфликтах.
В послесловии к 20 тому собрания сочинений Жюля Верна рассказано о влиянии различных событий в жизни писателя и его политических взглядов на сюжеты двух поздних романов.
Роман известного английского писателя Питера Устинова «Побежденный», действие которого разворачивается в терзаемой войной Европе, прослеживает карьеру молодого офицера гитлеровской армии. С присущими ему юмором, проницательностью и сочувствием Питер Устинов описывает все трагедии и ошибки самой страшной войны в истории человечества, погубившей целое поколение и сломавшей судьбы последующих.Содержание:Побежденный (роман),Место в тени (рассказ),Чуточку сочувствия (рассказ).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Суровая осень 1941 года... В ту пору распрощались с детством четырнадцатилетние мальчишки и надели черные шинели ремесленников. За станками в цехах оборонных заводов точили мальчишки мины и снаряды, собирали гранаты. Они мечтали о воинских подвигах, не подозревая, что их работа — тоже подвиг. В самые трудные для Родины дни не согнулись хрупкие плечи мальчишек и девчонок.
В 3-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли первые две книги трилогии «Песнь над водами». Роман «Пламя на болотах» рассказывает о жизни украинских крестьян Полесья в панской Польше в период между двумя мировыми войнами. Роман «Звезды в озере», начинающийся картинами развала польского государства в сентябре 1939 года, продолжает рассказ о судьбах о судьбах героев первого произведения трилогии.Содержание:Песнь над водами - Часть I. Пламя на болотах (роман). - Часть II. Звезды в озере (роман).
Книга генерал-лейтенанта в отставке Бориса Тарасова поражает своей глубокой достоверностью. В 1941–1942 годах девятилетним ребенком он пережил блокаду Ленинграда. Во многом благодаря ему выжили его маленькие братья и беременная мать. Блокада глазами ребенка – наиболее проникновенные, трогающие за сердце страницы книги. Любовь к Родине, упорный труд, стойкость, мужество, взаимовыручка – вот что помогло выстоять ленинградцам в нечеловеческих условиях.В то же время автором, как профессиональным военным, сделан анализ событий, военных операций, что придает книге особенную глубину.2-е издание.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.