Тайна Высокого Замка - [12]

— Бедненький, у тебя болит ушко? — спрашивает Юлька и улыбается чуть смущенно и одновременно ласково.

— Зуб у меня болит, — тяжело вздыхает Петрик.

— Это кто-то глянул на тебя недобрым глазом, — авторитетно говорит Юлька.

— Скорей всего от сладостей, — заключает пани Андрииха, которая неподалёку полощет в корыте бельё.

Только она ошибается, Петрик уже давным-давно не грыз сахар. А конфеты ему дядя Тарас всего лишь два раза покупал, по семь штучек в хрустящем зелёненьком кулёчке. И Петрик угощал Франека, Юльку и их братика Ясека, это пани Андрииха сама видела.

Правда, тётя Марина, когда варит Тымошику манную сладкую кашку, она всегда немножко даёт и Петрику…

Недалеко от гаража появляется Мироська. Как ни в чём не бывало он пальцем манит к себе Петрика.

Незлопамятный Петрик бежит к нему.

— Давай милиться, — предлагает Мироська и выставляет мизинец правой руки.

— Сперва отдай биту, — диктует условие мира Петрик.

Мироська запускает руку в карман своих модных штанов на лямках с двумя перепоночками на груди и на спине, извлекает захваченную биту и возвращает законному владельцу.

Мизинцы сцеплены, и наступает мир.

Но надолго ли?

— Петлик, не иглай с Юлькой.

— Почему?

— Они же поляки, — почему-то делает свирепое лицо Мироська.

Что правда, то правда, Петрик не совсем понял, почему не надо играть с поляками. Он вообще ещё никогда не задумывался над этим… Конечно, прежде Юлька и Франек говорили как-то непонятно для Петрика, а теперь Петрик привык и всё понимает по-ихнему, по-польски.

— Мой папа не позволяет иглать с поляками. Он сказал, что Юлька и Фланек влаги, — заявляет Мироська.

Да, Петрик знает, что такое враги: это очень нехорошие люди, например, полицаи и даже Мироськина мама, которая запретила девочкам устраивать под окном «театр» и всегда наговаривает молочницам на пани Андрииху разную неправду, чтобы они ей не давали в долг молока. Пани Андрииха так и говорит: маклерша — её первый злейший враг. И сын маклерши Данько-пират — всем враг. Он злобный и мстительный, его все мальчишки на Краковской улице ненавидят. Это первый зачинщик драк и распрей, мастер на всякие пакостные штучки… А Франек, Юлька и красивый, сильный их брат. Владек, который так ласков с Петриком, разве они могут быть врагами?

Конечно, во дворе есть много девочек, куда симпатичнее, чем рыжеватая, веснущатая Юлька, у которой глаза синие, как кофта, а ручки тоненькие, как палочки. Что ж с того?

«Не тот красив, у кого лицо красивое, а тот, у кого душа прекрасная», — утешала тётя Марина слесаршу, когда её муж выписался из больницы с изуродованным лицом. Этого слесаря все во яворе уважают, говорят, когда в одной квартире загорелся газ, он, рискуя своей жизнью, спас двух детей, а сам вот как пострадал…

Наверно, у Юльки тоже прекрасная душа. Если во двор заходят нищие, она всегда что-нибудь подаёт. Юлька жалеет всех, даже страшного бульдога «Танго», когда «пираты», забравшись на акацию, осыпают собаку тучей стрел.

Уже сколько раз Юлька предлагала Петрику взять на память самую драгоценную свою игрушку — амурчика без головы…

И может быть, Петрик должен считать врагом панну Ванду, живущую в мансарде со своей старушкой матерью? Ту самую панну Ванду, что устроила Ганнусю помощницей посудомойки в баре «Тибор»? Пятнадцать девочек хотели поступить на это место, а взяли Ганнусю, потому что её привела сюда панна Ванда. «Ах, Мироськин татусь просто ничего не понимает», — делает вывод Петрик, радостно отмечая в душе, что дядя Тарас не ошибался: у Петрика и вправду теперь не так уж болит зуб.

— Ты куда идёшь? — поинтересовался Мироська, видя, что Петрик побежал к воротам.

— В бар «Тибор», — напустив на себя важность, отозвался Петрик.

Через десять минут Петрик уже заходит в бар, но с чёрного хода, откуда благоухают такие дразнящие ароматы кухни, что он невольно проглатывает голодную слюну.

Самое главное, чтобы Петрика не заметила «крашеная холера». Так называет пани Франческа буфетчицу, которая наливает за стойкой пиво. Она такая: высокая, вся накрашенная, волосы у неё, как солома, и завитые. Ганнуся говорит, они тоже покрашенные.

Как-то Ганнуся сказала маме:

— Буфетчица вся фальшивая. Эта крашеная холера держит пана Тибора под своим каблуком. Пани Франческа ума не приложит, что хозяин нашёл в этой выдре?

Мама только пожала плечами:

— Два сапога пара и на одну ногу.

А Петрику до ужаса хотелось поглядеть, как толстый венгерец пан Тибор лежит у буфетчицы «под каблуком».

На другой же день, долго не думая, Петрик прибежал в бар, незаметно залез под стойку и тут же чуть не оглох от жуткого визга буфетчицы. Она так брыкнула ногой, угодив Петрику по голове, что у бедняжки аж искры из глаз посыпались. Но это ещё что! Мало ей было крутить Петрику уши, обзывать его всякими нехорошими словами. Буфетчица ещё наврала всем, будто Петрик хотел ограбить кассу.

Хорошо, мама ей не поверила. Смешно даже, разве мама не знает, что её Петрик никогда не возьмёт чужого? Но взбучка ему была крепкая, и бегать в бар запрещалось под страхом остаться без головы.

Конечно, мама может сделать с Петриком что угодно, её воля, но ждать Ганнусю до позднего вечера, ждать, когда сестричка принесёт ему обещанные корочки от сыра, он не в силах.