Тайна улицы Дезир - [38]

— Этот комикс кажется мне достаточно извращенным, беру первую часть.

— Прекрасное решение. Завернуть в подарочную упаковку?

— Не нужно. Я покупаю для себя.

Лола заплатила, взяла кассовый чек, но альбом с комиксом Рене Кантор по-прежнему держала в руках. Короткое мгновение две женщины, находившиеся по разные стороны «Отаку», пристально рассматривали друг друга.

— Вы ведь на самом деле не любите комиксы, правда?

— Уж поверьте мне, скандалы я люблю еще меньше.

— Я знаю, кто вы. Лола Жост, отставной комиссар. И вы ведете следствие по делу Ринже. Мой муж имел честь принять вас у себя. Он меня предупредил.

— Надеюсь, вы окажетесь более разговорчивой, чем он.

Рене Кантор положила альбом и надела на лицо другую улыбку. Их запас, похоже, был неистощим.

— Знайте, я очень довольна этим. Нет, конечно… я не радуюсь смерти Ванессы Ринже. Но… А, ладно! Я всегда считала, что Ринко убил Максим Дюшан.

— А почему, мадам Кантор?

— Потому что видимость идеальной пары скрывала реальное положение вещей. Ринко не была с ним счастлива.

— Она говорила вам об этом?

— Он все время отсутствовал. Мотался с одной войны на другую. Она перестала ждать его и бояться за него.

— Перестала?

— Ринко нашла себе утешение с кем-то еще, а Максим этого не перенес.

— Кто он?

— Не знаю.

— Но вы были подругами…

— Может быть, он был женат. Ринко была не из тех женщин, которым нравятся скандалы. И вы зря считаете, что она была извращенкой — это не так. Она была очень восприимчивым художником, улавливавшим, а потом воспроизводившим жестокость своей эпохи, однако она не воспринимала…

— Вы обращались в полицию?

— Нет.

— Почему?

— У меня нет никаких доказательств. Официально Максим был в командировке, однако на самолете можно вернуться когда угодно. В любом случае, если он снова взялся за старое и начал с Ванессы Ринже…

— То в этот раз вы пойдете в полицию, так?

— Все знают, что Максим Дюшан находится под подозрением. Зачем же мне туда лезть? К тому же сейчас у меня не больше доказательств, чем раньше.

Ее улыбка превратилась в горестную гримасу, которая причинила Лоле боль, потому что лицо Рене отдаленно напоминало ей лицо Максима. Лоле очень захотелось спросить, нет ли у нее других причин сердиться на Максима. Может быть, ей хотелось пережить вместе с ним один из «опытов», на которые она была так падка? Может быть, он отклонил ее предложения? Однако поскольку такой подход был стратегически неверным, она спросила:

— Два этих убийства в чем-нибудь схожи?

— Их обеих задушили. Сексуального насилия не было. Хотя…

— Хотя?

— Он привязал ее… чулками к спинке кровати.

— Привязал?

— За лодыжки.

— Но почему только за лодыжки? Обычно жертву привязывают и за руки, и за ноги, либо за запястья…

— Что вы хотите от меня услышать? Мир сошел с ума. Окончательно сошел с ума.

— Можно поговорить с вашим сыном, Патриком?

— Патрик дома. Сегодня у нас не так много клиентов.

— Ваш муж сказал мне, что сын работает с вами.

— К сожалению, моего сына учеба не вдохновляет. Одно время он работал с Родольфом в «Звездной панораме», а сейчас помогает мне в книжном магазине. На самом деле Патрик проводит много времени за своим компьютером. Квартира находится над «Огурцом в маске». Это практично. Может быть, даже слишком.

Рене Кантор пристально посмотрела на Лолу, ожидая реакции. А та флегматично размышляла: как любопытно смотреть на людей определенного возраста, все еще ждущих одобрения со стороны других. Рене Кантор сделала Лоле знак следовать за ней. Они вышли в маленькую дверь в глубине магазинчика и оказались в вестибюле многоквартирного дома.

18

Квартира была выдержана в богемном стиле: слишком много ковров, растения в горшках, букеты из засушенных цветов, обилие разномастной мебели, в прошлом, должно быть, попутешествовавшей по лавкам старьевщиков, и даже легкий запах пачулей. Лола не нюхала ничего подобного уже по меньшей мере тридцать лет. Среди оригинальных рисунков, украшавших стены, была одна из работ Ринко Ямады-Дюшан. Она остановилась, чтобы рассмотреть ее. Лицеистка в форме позировала в фотостудии. Это был исток «Отаку», что-то вроде вечного начала. У врат Ада.

— А вот и та, что собирается продать свой образ дьяволу.

— Ей-богу, можно подумать, что вы досконально изучили вопрос! Может быть, и правда то, что о вас говорят.

— А что обо мне говорят?

— Что вы не такой полицейский, как другие.

— Правильно. Я больше не полицейский.

— Вы ведь друг Максима, да?

— Верно.

— И вы занимаетесь всем этим ради него?

— Тоже верно.

— Вами движут дружеские чувства. Мной тоже. В общем, наши намерения чисты, но мы находимся по разные стороны баррикад.

— Разумеется.

— Не обижайтесь, если я вела себя суховато. Это не в моем стиле. Однако то, что вы мне рассказали, потрясло меня до глубины души.

— Я не хотела расстроить вас. Простите.

— Послушайте… Прежде чем идти к Патрику и вспоминать о смерти этой бедной девушки, мне нужно чего-нибудь покурить.

Лола прошла вслед за ней в кухню. Этажерку украшал набор голубых баночек для сыпучих продуктов; но в них были только мука и сахар. Рене Кантор ловко свернула сигарету совершенной конической формы и предложила ее Лоле.