Тайна тринадцатого апостола - [27]
Так вот что он хотел сказать: не Апокалипсис, а Апокриф! Вот, о чем думал отец Андрей: «Нужно поговорить с отцом Нилом о коптском манускрипте, который я спрятал перед отъездом в своей книге об апокрифах». Стало быть, содержание этого манускрипта настолько важно, что он хотел поговорить об этом с другом «немедленно», как только вернется из поездки в Ватикан.
«Да, это тот самый коптский манускрипт, что прислали ему из Рима!»
Отец Нил держал в руках текст, из-за которого библиотекаря аббатства Сен-Мартен и вызвали в Рим.
Фрагмент был небольшой. Отец Нил не был специалистом по древнему коптскому, но читал на нем без затруднений, а почерк был так разборчив, что никаких проблем с расшифровкой не возникло.
Сумеет ли он это перевести? Идеально — разумеется, нет. Но приблизительный пересказ, подстрочник, без сомнения, сделать можно: отыскать слово за словом в словаре, выстроить их в нужном порядке — глядишь, смысл и проступит.
Он встал. Поколебавшись несколько секунд, убрал драгоценную ксерокопию на полку, заменяющую монахам шкаф, и вышел в коридор. Ему нужно уйти всего на несколько минут, за это время келью обыскать не успеют.
Быстрым шагом он устремился в единственный отдел библиотеки, куда имел доступ: в «Библейские науки».
На первом, самом востребованном стеллаже он нашел коптско-английский этимологический словарь. Взял, оставив на его месте листок со своим именем, и с бьющимся сердцем поспешил в келью. Бесценный фрагмент лежал там, где он его оставил.
Первый удар колокола, зовущего к вечерне, заставил его отложить словарь. Он сунул ксерокопию во внутренний карман, и побрел в церковь.
Отца Нила ожидала еще одна бессонная ночь.
28
Деяния апостолов, послание к Галатам, год 48
— Аббу, ты же не оставишь это так!
Восемнадцать лет минуло со дня смерти Иисуса. Иоханан стоял рядом с возлюбленным учеником, сгорая от нетерпения. Представители христиан, как с недавних пор стали их называть, в первый раз собрались в Иерусалиме: назрел конфликт между верующими «евреями», не пожелавшими отречься от предписаний Закона, в первую очередь от обрезания, и «греками», отвергающими эту процедуру. Но и тем, и другим были нужны новая религия и новый бог. Им должен стать Иисус, которого отныне будут называть Христом, — идея носилась в воздухе, о ней говорили все чаще.
На самом деле все это служило лишь прикрытием. Шла жестокая борьба за первенство. Те благочестивые евреи, что считали себя последователями Иакова, набиравшего силу младшего брата Иисуса, ополчились на учеников Петра — эти были в большинстве, и старый предводитель держал их в строгости. А греки были против всех, их возглавлял новообращенный Павел. Он мечтал, чтобы хижина, выстроенная апостолами, созданная ими церковь, вместила весь мир. Противники оскорбляли друг друга, осыпая ужасными обвинениями — «ложный брат», «самозванец», «шпион», дело едва не доходило до рукоприкладства.
Так нарождающаяся христианская церковь держала свой первый совет в Иерусалиме, городе, который убивал пророков.
— Посмотри на них, Иоханан! Они передрались из-за трупа, и думают лишь о том, как поделить Наследство!
Молодой человек с кудрявой головой схватил возлюбленного ученика за руку:
— Это же ты первым встретил Иисуса, раньше, чем они все! Ты должен им сказать, аббу!
Вздохнув, тот встал. Хотя Двенадцать и отодвинули его в сторону, но он по-прежнему пользовался уважением. Все умолкли и повернулись к нему.
— Со вчерашнего дня, — начал он, — я слушаю ваши речи, и мне кажется, будто говорят о каком-то другом Иисусе, не о том, кого я знал. Каждый его переиначивает на свой манер: одни хотят, чтобы он был не более чем благочестивым иудеем, другие пытаются сделать из него бога. Я принимал его за своим столом, нас было тринадцать рядом с ним в тот вечер в высокой зале моего дома. Но на следующий день только мне одному из здесь присутствующих довелось услышать, как вколачивали гвозди в его руки, увидеть, как его пронзило копье. Я присутствовал при его кончине, в то время как вы все разбежались и попрятались. И я свидетельствую: он не был богом. Бог не может умереть. Бог не может биться в агонии, как я это видел своими глазами. Я первым пришел к его гробнице в день, когда она опустела. Мне ведомо, что стало с его истерзанным телом, но об этом я буду молчать, так же как и пустыня, в которой он ныне покоится.
Тут проклятия посыпались на него со всех сторон, не давая продолжать. Некоторые еще не решались признать божественность Иисуса, но в том, что он воскрес из мертвых, никто не сомневался, и это привлекало многих. Так было легче переносить жизнь, не дававшую иных надежд. Чего же он хочет, этот человек, имеющий лишь жалкую кучку учеников? Отправить тысячи верующих восвояси с пустыми руками?
Кулаки замелькали перед его лицом.
«Они хотят превратить Иисуса в орудие своих честолюбивых замыслов? Пусть занимаются этим без меня».
Опершись на плечо Иоханана, он двинулся к выходу.
Когда римские легионеры разрушили Сефорис, столицу Галилеи, Иоханан был еще маленьким. Он видел тысячи крестов, установленных на улицах города, видел медленную агонию распятых под палящим солнцем. Однажды пришли и за его отцом. Мальчик в ужасе смотрел, как отца бичевали, потом уложили на брус. Удары молотка по гвоздям отдавались в его сердце, он видел кровь, хлынувшую из пробитых запястий, слышал крики боли. Когда крест подняли к небу Галилеи, ребенок лишился чувств. Мать закутала его в свою шаль, и они бежали из города.
Книга Томаса Мартина – попытка по-новому взглянуть на историю Древней Греции, вдохновленная многочисленными вопросами студентов и читателей. В центре внимания – архаическая и классическая эпохи, когда возникла и сформировалась демократия, невиданный доселе режим власти; когда греки расселились по всему Средиземноморью и, освоив достижения народов Ближнего Востока, создавали свою уникальную культуру. Историк рассматривает политическое и социальное устройство Спарты и Афин как два разных направления в развитии греческого полиса, показывая, как их столкновение в Пелопоннесской войне предопределило последовавший вскоре кризис городов-государств и привело к тому, что Греция утратила независимость.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
Одно из самых страшных слов европейского Средневековья – инквизиция. Особый церковный суд католической церкви, созданный в 1215 г. папой Иннокентием III с целью «обнаружения, наказания и предотвращения ересей». Первыми объектами его внимания стали альбигойцы и их сторонники. Деятельность ранней инквизиции развертывалась на фоне крестовых походов, феодальных и религиозных войн, непростого становления европейской цивилизации. Погрузитесь в высокое Средневековье – бурное и опасное!
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.