Тайна трёх колец - [58]
– Конечно! – тявкнул Крепыш. – Это цвет такого круглого фрукта, который едят люди. Кажется, он называется… ух… апп… Нет, гру… Так и вертится на языке…
Гизмо, хихикая, ткнула его носом в бок:
– Он называется апельсин!
Крепыш задрал нос:
– Я и сам знал.
Гертруда вздохнула и покачала похожей на луковицу головой:
– Отлично, очень хорошо, вы знаете, что такое оранжевый цвет. Эти маячки подают сигнал, но вы его не услышите. Так что по пути глядите в оба – маячки приведут вас к хозяйке Мадам Кюри.
– Спасибо, что сказала нам, – поблагодарил Макс. – Это нам очень поможет. Хоть ты и хотела поджарить нас, но что-то хорошее в тебе всё же есть.
– Пока не за что благодарить. – Свинья хрюкнула и потрусила прочь. – Идите за мной, я покажу вам короткий путь.
Свинья провела их вдоль забрызганной краской стены главного здания, мимо выбитых ворот под сияющим голубым знаком к краю парковки, где начинались заросли деревьев.
Бетон сменился травой и гладкими камнями – Макс, уже привычный к шероховатым дорогам, то и дело оскальзывался. Уши пса снова уловили звук быстро текущей воды и урчание каких-то механизмов. Эти звуки он уже слышал, когда только ступил на эту площадку. Только тогда звук был громче.
В темноте позади здания, полускрытый за деревьями, стоял бетонный блок размером со школьный автобус. Механический звук доносился оттуда, из него же сильным потоком вырывалась белая от пены вода. Она водопадом обрушивалась в бетонный ров шириной с главную улицу города, стенки его казались очень высокими, но Макс не мог точно определить, насколько он глубок. Тёмная вода наполняла ров почти до верха и срывалась вниз по уступу в реку. Холодные брызги взлетали в воздух, усеивали собачьи шкуры, и три пса дрожали.
– Вот этим путём вы доберётесь, куда надо, – прокричала Гертруда. Её голос едва был слышен сквозь рёв воды.
– Этим путём?! – не поверила своим ушам Гизмо.
– Да, и на чём же мы поедем? – спросил Крепыш. – Что-то я не вижу тут лодок!
– Их тут и нет! – крикнула Гертруда. – Вам придётся добираться вплавь. Вы же умеете плавать по-собачьи, верно?
Крепыш боязливо попятился от края буйной рукотворной реки.
– Я не люблю мокнуть. И я не уверен, что смогу плыть так долго!
Свинья как будто пожала плечами:
– Я не могу заставить вас прыгать в воду, но так вы доберётесь до нужного места очень быстро.
Максу только это и было нужно.
– Пошли, ребята, – скомандовал он и зашагал по траве к обросшему мхом бетонному бортику. Туман над тёмной водой сгустился в ледяное облако. Волны отражали лунный свет и огни с парковочной площадки, и всё равно было непонятно, насколько глубока вода.
– Ну ладно, собаки, – сказала Гертруда и потрусила назад. – Приятного времяпровождения!
Макс пристально вглядывался в бегущий водяной поток. Крепыш и Гизмо стояли по бокам от него.
– Ох, мне это не нравится, – простонал такс.
– У нас нет выбора. – Макс ткнул друга носом в бок. – Прости, дружище, скоро всё закончится.
Гизмо шустро подскочила и завиляла коротким хвостиком:
– Может, это будет весело! Мы не узнаем, пока не попробуем.
Макс хмыкнул:
– Хорошо, ребята. Не будем терять время. Скоро, наверное, рассветёт. Готовы?
– Конечно! – сказала Гизмо.
– Ну почему всегда вода! – проскулил Крепыш.
Макс не отреагировал. Сделав глубокий вдох, он присел, оттолкнулся и прыгнул. Пёс взвился в ночной воздух, висячие уши затрепетали за головой, и он по дуге полетел вниз. Первым с ледяной водой встретился живот Макса, удар был такой сильный, что у пса изнутри вышибло весь воздух.
Прежде чем вода поглотила его и понесла прочь, Макс услышал в отдалении долгий, отчаянный вопль Крепыша: «И-и-йа-а-а!»
Глава 20
Речные гонки
Этот канал был рекой искусственной. Однако бушевал он, как самая настоящая река.
Вода была ледяная, у Макса от холода онемела кожа, хотя недавно её едва не спалили. Оглушённый холодом, пёс барахтался в мутной глубине, скрёб когтями стенки водовода и кувыркался в воде, не понимая, где верх, а где низ. Его всё быстрее несло течением. Ничего не было видно, кроме тьмы; ничего не слышно, кроме приглушённого бурления. Пёс открыл пасть, чтобы вдохнуть, но только наглотался воды. Из ноздрей и горла вырвалось облако пузырьков и устремилось вверх.
К поверхности.
Со стучащим сердцем и вытаращенными глазами, Макс стал грести перепончатыми лапами в направлении, куда уплыли пузырьки.
Голова пса со всплеском вырвалась из толщи бегущей воды. Мокрую шкуру обдало тёплым ночным воздухом, лабрадор выкашлял из себя воду, которой наглотался, пока отчаянно боролся с потоком.
Мир нёсся мимо, где что – не разберёшь, а пёс подскакивал на волнах. Он пытался развернуться носом в сторону движения потока, но волны вертели им как вздумается. Мелькнуло вдалеке на холме здание лаборатории, с каждой секундой оно становилось всё меньше, а впереди блестела река. С двух сторон от Макса, словно крепость, вздымались вверх бетонные стенки водотока. Над ними нависали тенистые деревья.
– Крепыш! – пролаял Макс, перекрикивая ревущую воду. – Гизмо!
Откуда-то спереди послышалось отрывистое тявканье. Макс выгнул шею и различил едва торчавшую над водой головку Гизмо. Йоркширка развернулась к нему, поработав передними лапками. Её глазки сверкали решимостью удержаться на плаву во что бы то ни стало.
