Тайна трех четвертей - [80]

– Я не понимаю, почему вы исключили Джона, – сказала Сильвия Рул. – Мне кажется, у него было достаточно времени, чтобы нанести рану Кингсбери и оставить его умирать, прежде чем прийти в гостиную.

– О, подумайте, мадам, – сказал Пуаро. – Если убийца Кингсбери тот человек, которому Айви Лавингтон сказала: «Ты единственный из нас, кто знает Джона Мак-Кроддена»?

– А, я поняла, – сказала Джейн Доккерилл. – Вы правы. Значит, убийцей не может быть Джон Мак-Кродден.

– Как вдохновляюще, – произнес Джон Мак-Кродден. – Меня больше не подозревают в убийстве.

– Да, тебя не подозревают в убийстве Кингсбери, но остается еще Барнабас Панди, – сказал его отец.

– На самом деле, mon ami, вовсе нет, – сказал Пуаро.

Все удивленно на него посмотрели.

– Барнабас Панди умер в результате несчастного случая, – сказал Пуаро. – Он утонул в ванне, как поначалу и думали. Совершено только одно убийство: бедняги Кингсбери, верного слуги мистера Панди. Кроме того, была предпринята попытка второго убийства, которая, как я счастлив вам сообщить, оказалась неудачной. Думаю, мне следует уточнить: сначала, до того как умер Кингсбери, была предпринята неудачная попытка, и только после нее злоумышленник расправился с Кингсбери.

– Попытка убийства? – спросила Линор Лавингтон. – А кого пытались убить?

– Вашу сестру, – сказал Пуаро. – Дело в том, мадам, что автор четырех писем, якобы написанных мной, сделал (или сделала) все, чтобы, несмотря на то что Барнабас Панди умер сам, Аннабель Тредуэй повесили за убийство ее деда.

Глава 34 Ребекка Грейс

– Могу я задать вам вопрос, мистер Пуаро? – спросила Аннабель Тредуэй.

– Oui, мадемуазель. Какой именно?

–Убийца Кингсбери, автор четырех писем и тот, кто хотел, чтобы меня повесили за убийство, – три разных человека?

– Нет. За все в ответе один человек.

– Тогда… я невольно ему помогла, – сказала Аннабель, уже перестав плакать. – Ведь я, по сути, попыталась совершить самоубийство, когда отправилась в Скотленд-Ярд, чтобы признаться, что утопила дедулю в ванне.

– Позвольте спросить у вас сейчас: вы убили своего дедушку, Барнабаса Панди?

– Нет. Нет. Я этого не делала.

– Bien. Теперь вы говорите правду. Превосходно! Наконец пришло время рассказать все. Мадемуазель Айви, вы ведь верите в силу правды?

– Верю, – ответила Айви. – Ты действительно призналась в убийстве, которого не совершала, тетя Аннабель? В убийстве, которое даже не было убийством? Очень глупо с твоей стороны.

– Убийца Кингсбери вчера рассказал вам правду о том, как он или она пытался подставить Аннабель Тредуэй, вашу тетю, обвинив ее в убийстве Барнабаса Панди, – сказал Пуаро Айви. – Однако вы отказались назвать имя этого человека. Вы защищаете безжалостного убийцу. Почему? Все дело в силе той правды, которую он вам поведал!

– Почему вы пришли к выводу, что человек, о котором идет речь, лишен жалости? – спросила Айви.

– Раскаивающийся человек признался бы здесь и сейчас, – сказал Пуаро, оглядев комнату.

Все молчали.

– Я заметил одну странную вещь, – неожиданно заговорил Юстас Кэмпбелл-Браун, – при сложившихся обстоятельствах возникает безумное желание сделать признание. Я невиновен, но не могу выносить молчания. У меня возникает желание закричать, что я убил Кингсбери. Хотя, понятно, я этого не делал.

– Тогда, пожалуйста, помолчите, – сказал Пуаро.

– А если этот человек – вовсе не безжалостный убийца, просто он ужасно напуган? – спросила у Пуаро Айви.

– Меня радует, что вы пытаетесь защитить убийцу Кингсбери, мадемуазель. Это подтверждает мою правоту во всех аспектах. Правда, которую поведал вам ваш собеседник, пока Кингсбери слушал в коридоре… тронула ваше сердце, не так ли? И несмотря на непростительные поступки, совершенные им, вы не в силах ожесточить свое сердце против.

Айви Лавингтон отвернулась.

– Как я уже сказала: вы и так все знаете, мистер Пуаро. Вам не нужно мое подтверждение.

Пуаро повернулся к Сильвии Рул.

– Мадам, за исключением вашей дочери и будущего зятя, вы когда-нибудь видели лица кого-либо из присутствующих здесь?

– Конечно, видела, – фыркнула она. – Я видела ваше лицо, мистер Пуаро.

– Мне следовало добавить «кроме Эркюля Пуаро»! Есть ли в комнате еще кто-то, кого вы узнаете?

Сильвия Рул опустила глаза.

– Да, я встречала миссис Лавингтон раньше. Линор Лавингтон, хотя и не знала ее настоящего имени, – проговорила через несколько секунд Сильвия Рул. – Тринадцать лет назад. Она сказала, что ее зовут Ребекка… Ребекка Грей или… нет, Грейс. Ребекка Грейс.

– Как вы думаете, почему мадам Лавингтон посчитала необходимым скрыть свое настоящее имя? Пожалуйста, не пытайтесь нас обмануть. Пуаро все знает.

– Миссис Лавингтон была беременна и не хотела рожать, – сказала Сильвия Рул. – Когда я была моложе, я… помогала женщинам, оказавшимся в щекотливом положении. И хорошо знала свое дело. Я оказывала эти услуги тайно. Большая часть леди, приходивших ко мне за помощью, не называли мне настоящих имен.

– Мадам? – Пуаро повернулся к Линор Лавингтон.

– Это правда, – сказала она. – Мы с Сесилом были несчастливы, и я подумала, что еще один ребенок все только усугубит. Но в конце концов я не смогла решиться. На нашей первой встрече миссис Рул призналась мне, что и она ждет ребенка. Она его очень хотела, но сказала, что хорошо понимает, каково вынашивать нежеланное дитя. Услышав ее слова, я извинилась и ушла. И больше не вернулась. Мой ребенок, я поняла, вовсе не был нежеланным. И я не смогла так с ним поступить.