Тайна трагедии 22 июня 1941 года - [110]

Нужно сказать. что в условиях стратегии «жесткой обороны», в которые были изначально поставлены наши войска в первую очередь решениями и действиями Генштаба, в ходе боевых действий наши воинские части постоянно попадали в окружение и «котлы», и все это происходило не просто так, наблюдалась какая-то закономерность.

Ведь все решения и действия ГШ во главе с Жуковым, под особым патронажем Тимошенко, были сведены к организации встречно-лобового контрудара единым 4500-километровым фронтом, а когда это не вышло, так как ничего подобного не могло выйти по определению, то изготовившиеся к такому варианту действий и имевшие на руках майские 1941 года предписания Генштаба только для указанного варианта действий войска мгновенно оказались в крайне уязвимом положении, когда продолжать обороняться становилось практически невозможно, — у людей наступает паралич воли, появляется страх, паника и растерянность.

Тут надо понять, что окружение и паника возникают не на пустом месте. Все очень просто. Оказывается, уже в самый первый день войны(!) Тимошенко и Жуков пытались на самом высоком уровне узаконить в представлении у Сталина ситуацию паники и страха, которые якобы охватили наши войска, и что оба руководителя РККА нарвались на резкие критические высказывания Сталина в свой адрес. Именно тогда 22 июня И. В. Сталин высказался по поводу их болтовни: «Вы прикрываетесь проблемой внезапности. Имейте в виду, немцы внезапностью рассчитывают вызвать панику в частях нашей армии». Но в данном случае возникает два естественных вопроса. Во-первых, откуда Тимошенко и Жуков в середине первого дня могли что-либо знать о положении на фронтах? Как известно, связи у них с фронтами не было. Во-вторых, зачем они хотели убедить Сталина фактически в разложении армии.

А ведь даже с точки зрения аргументации их заявления Сталину о внезапности выглядело весьма глупым, — всего 14 часов назад Тимошенко и Жуков отправили в войска Директиву, в первых строках которой буквально звенело — «возможно внезапное нападение»!

Вот почему очень хотелось бы найти вразумительный ответ на вопрос, чего же добивались Тимошенко и Жуков от И. В. Сталина?!

Мне кажется, что ответ на данный вопрос был получен в ходе войны при изучении проблем морального и идеологического свойства. Дело в том, что в начальный период войны на имя Сталина хлынул поток отчаянных жалоб от рядового состава армии, на приводящую к массовой гибели личного состава и потере позиций, несуразность действий командиров всех уровней. По сути своей это неслыханное явление, когда войска откровенно жалуются на командиров уже в ходе войны, но все это, к сожалению, имело место быть, причем, что особенно странно, чем больше проходило времени с момента начала агрессии, тем чаще в этих жалобах звучали откровенные намеки на предательство командования всех уровней, а нередко и прямые утверждения по этому поводу.

Приведу одно из многих писем начального периода войны на имя И. В. Сталина.

15 августа 1941 года.

Политуправление РККА. Копия — в ЦК ВКП(б)

Секретарю ЦК И. В. Сталину.

от политбойцов — членов ВКП(б): Окунева А. Ф., н/б— № 3483297, Кузнецова В. Г., Бычкова А. И.

Считаем нужным сообщить следующее:

Вместе с другими товарищами-политбойцами в начале августа мы прибыли на Смоленское направление на участок фронта, занимаемый 89-й дивизией. И что же? Прекрасный боевой дух политбойцов в несколько дней был подорван бессмысленной (на наш взгляд преступной) тактикой изолированных наступлений отдельных рот и батальонов на линии обороны противника, при отсутствии наших танков и самолетов. Причем все эти наступления проводились днем, словно, нарочно, для того, чтобы побольше вывести из строя наших политбойцов, из которых, в основном состояли роты 400-го и 536-го полков, так как основной их состав выбыл раньше. Так с 6. 08. 1941 г. днем по открытому полю, не имея перед собой никакой определенной задачи, наступала 7-й рота 3-го батальона 400-го стрелкового полка. Поползав по полю взад-вперед, она потеряла половину личного состава. Так было и 12 августа с ротой 2-го батальона 536-го стрелкового полка, 11 августа с разведотрядом 8-й роты 400-го стрелкового полка и т. д.

В итоге за неделю был истреблен не только боевой дух, но и личный состав, от сотен бойцов 400-го и 536-го стрелковых полков остались десятки и единицы бойцов. В результате так организованных, вернее совсем неорганизованных наступлений наши замечательные политбойцы умирали на поле боя с горьким сознанием бессмысленной гибели.

И верно, получилось избиение наших людей днем в открытом поле. Следует отметить, что подобная тактика непродуманных наступлений проводилась все время и до нашего прибытия. (Вот он ответ на наш вопрос!! — Б. С.). Она привела к огромным потерям, разброду целых подразделений, к самострелам. Командование указанных полков, таким образом, расходует человеческий материал как нерадивый хозяин.

Помимо больших бесцельных потерь, надо указать на отсутствие достаточной заботы о бойцах, их питании и отдыхе. Отдельные полки 89-й дивизии двигались к фронту полуголодные, иногда не получая пищи по два-три дня. Тыловые службы обеспечены питанием в несколько раз лучше, чем бойцы на передовых позициях, где они находятся уже около месяца. Все это мы наблюдали, слышали от массы бойцов. Сейчас мы находимся в госпитале и решили написать письмо, считая необходимым принять нужные меры, ибо такие факты имеют место быть до сих пор у нас и могут быть и на других участках фронта.