Тайна святых - [45]

“Через четырнадцать лет по откровению ходил в Иерусалим и предложил там знаменитейшим (Апостолам) благовествование, проповедуемое мною язычникам. И в знаменитых для меня нет ничего особенного: Бог не взирает на лицо человека”. (Галат. 2, 2, 6).

В этих последних словах ясно свидетельствуется, что избранничество Божие не знает ни высших, ни нисших, — а всякий избранник равен всем другим и каждый получает особое служение не менее необходимое и высшее, чем все другие служения: “великие”, “знаменитые”, “почитаемые столпами”. Все это от народа, а не от Бога.

Черты совершеннейшей независимости ни от кого из людей, столь строго отмеченные Ап. Павлом и характеризующие избранников Божиих свидетелей верных, легко рассмотреть и у менее известного, замечательного именно по своей, как бы малой известности, Аполлоса. Однако, Ап. Павел признает его равным себе посланником Божиим, как первоначальные апостолы признавали его самого. Очень мало сказано об Аполлосе в “Деяниях апостолов” и только три раза упомянуто о нем в посланиях Ап. Павла. Сам он о себе не говорит, но тем не менее его значение для церкви очень видимо.

Зная только крещение Иоанново, — это как бы подчеркнуто, — Аполлос родом из Александрии, появляется в Ефесе, и, горя духом, учил о Господе правильно. Далее сказано: “Акила и Прискила приняли его в свой дом и точнее объяснили ему Путь Господень”.

Но вряд ли Аполлос имел нужду в таком научении. Вернее всего, он выказал здесь свое глубокое смирение, как некий новичок в деле Христовом (ибо для общей видимости имел только крещение Иоанново).

Но тотчас говорится о его чрезвычайных полномочиях: “он вознамерился итти в Ахайю, и там благодатью много содействовал уверовавшим, ибо он сильно опровергал иудеев, всенародно доказывая писаниями, что Иисус есть Христос”. в таких выражениях Дух Святый, раскрывающий тайну своих действий в “Деяниях Апостолов”, мог свидетельствовать только о чрезвычайном посланце Христа.

И это подтверждается на пребывании Аполлоса в Коринфе.

Сила его проповеди там столь чудодейственна, что коринфяне разделились и говорили между собой: “Я Павлов, я Аполлосов, я Кифин, а я Христов”.

И Ап. Павел не говорит о преимуществе своей проповеди, но разъясняет коринфянам, что он и Аполлос — одно: “Я насадил, Аполлос поливал, а возрастил Бог”. Так узнают избранники друг друга, даже еще не встретившись. И при встрече Павел не осведомляется у Аполлоса: имеет ли он Духа Святого, как спрашивал у тех (19,2–3), кто, подобно Аполлосу, знал только крещение Иоанново. Ибо видит на брате печать Духа Святого.

И вот опять примечательно. Ап. Павел передал Аполлосу просьбу коринфян прийти к ним. Аполлос отказался, И Павел пишет коринфянам: “а что до брата Аполлоса, я очень просил его, чтобы он с братьями пошел к вам, но он никак не хотел итти ныне, а придет, когда ему будет угодно”. Что, это со стороны Аполлоса не внимание, не братолюбие, холодность?

Нет, другое: у духовных одно сердце и одна душа и они с радостью и любовью, не только исполняют просьбу, но и несут бремена друг за друга. Однако, если угодно эго Духу Святому, о чем знает только каждый о себе. Очевидно и в данном случае: Аполлос, всюду являющийся, как бы самостоятельно и теперь имел некоторое вышнее поручение.

Исполнив его и испросив Христово благословение, он отправится и в Коринф.

Так вот что значит: “Придет, когда ему будет угодно”. Конечно, Ап. Павел знал и понимал это, коринфянам же пишет: “Я очень просил его”, чтобы уверить их, что просьбу их он любовно исполнил.

Таково чудное свидетельство Священного Писания об избранниках Божиих: никому никогда не подчинены и от людей не принимают полномочия, чтобы сохранить всю полноту свободы служить верными свидетелями Христу. Никто ничего не знает о них и не смеет знать, кроме их самих, и кому раскроет о них Бог, или, они сами по повелению Божию. Их можно гнать и даже убивать (как и Христа во время тьмы), но нельзя распоряжаться их святой волей по желанию человеков.

Мы знаем из истории церкви, что они никогда не выходят из послушания начальствующих иерархов, но это святое послушание — смирение Сына Человеческого, который смирял Себя до зрака раба и даже до смерти крестной. И иерарх, который захочет повелевать ими, приведет их, правда, не к неповиновению, но к страшному для церкви молчанию. Ибо там, где посягают на свободу верных свидетелей Христовых, безмолвствует и Дух Святой.

Как и Сына человеческого, явившегося Ап. Иоанну среди семи светильников, их ноги, подобно халколивану, как раскаленные в печи — всегда готовы течь во всю землю благовестить волю Господню.

Но бывает, что служение в долгую жизнь их не отрывается от мрачной пещеры (св. Марк пещерник Киевский) или прикреплено к земле, досятисаженными цепями (Иринарх Борисоглебский). Но и тогда сердца их горят Божиим светом, вещая миру не медлящего приходом Христа.

Чтобы дать понятие о необычайности и таинственности положения Собственных (так их можно назвать) священников Божиих (в отличие от левитских и священников при иерархическом порядке в церкви, выборных от народа), Ап. Павел раскрывает тайну царя Мелхиседека: “Мелхиседек царь Салима, священник Бога Всевышнего, тот, который встретил Авраама и благословил его возвращающагося после поражения царей”. “Мелхиседек, изъясняет апостол, царь правды и царь Салима, т. е. царь мира”,- конечно, этими высочайшими качествами Павел знаменует постоянное пребывание в нем Бога. Мелхиседек настолько выше всех на земле, что благословил даже Авраама, имеющего обетование, родоначальника израильского народа. “Без всякого прекословия, говорит Ап. Павел, меньший благословляется большим”. И сам Господь Иисус является в мире по чину Мелхиседека (“клялся Господь, что ты священник во век по чину Мельхиседека”). Только Ап. Павел называет Христа не Священником, а Первосвященником. И вот можно сказать: этот Первосвященник, “Который воссел одесную престола величия на небесах” (Евр. 8, 1), называет Своих священников по чину Мелхиседека.