Тайна стоит жизни - [56]

— Значит, вы здесь работаете?.. Следователем?..

Александр утвердительно кивнул головой.

— А я судмедэксперт. Вот принесла свое заключение капитану Назмутдинову. — Она кокетливо повернулась к нему. — А ваша фамилия, товарищ Жуков, между прочим, мне известна.

— Вот как? Не знал... Откуда ж?

— А разве вы не получали судебно-медицинских заключений, которые проводила Галахова Галина Ивановна?

— Ах, да!.. А разве вы и есть та самая Галахова?

— Та самая! — улыбнулась очаровательная блондинка.

— А меня зовут Александр. Ну, а все остальное знаете.

— Не знаю, таинственный молодой человек. Встречаемся с вами в третий раз, а вот знаю только, что вы следователь Александр Жуков. И все.

Жуков смотрел в ее красивые голубые глаза и не мог оторваться. На ее щеках неожиданно выступил румянец. И Галина заторопилась:

— Наверное, уже Назмутдинов пришел? — Она поднялась и в нерешительности остановилась. — А вы, Александр, смелый человек и с достоинством. Такие... — Она хотела сказать: «нравятся женщинам», но вместо этого выдавила из себя: — Такие запоминаются...

— Куда же вы? — подался вперед Жуков. — Пожалуйста, я очень вас прошу, еще минуточку побудьте здесь, — прорвало его. И, видя, что девушка заколебалась, добавил: — Ну, пожалуйста. Я... мне хочется с вами поговорить...

— Что вы обо мне подумаете? Ведь я к вам ворвалась... Можно подумать все что угодно.

Он подошел к ней и тихо спросил:

— Вы сейчас не спешите?.. Вернее, когда закончите здесь дела?..

— Нет, не спешу.

— Позвольте, я вас подожду на улице, у входа? Я провожу вас.

Девушка пожала плечами и вышла. Из коридора донесся звук закрываемой двери. «Назмутдинов пришел», — отметил про себя Александр и поспешно начал собираться. Позвонил Закирову, но того не было на месте.

Ему не пришлось ее ждать долго. Она осторожно прикрыла за собой дверь и легко спорхнула с лестницы. Чувствовалось: настроение у нее было приподнятое.

— И куда же мы идем? — непринужденно поинтересовалась она.

— Пойдемте на Волгу, — предложил Александр. — Люблю смотреть на пароходы и баржи.

— Надо же, какое совпадение! — она взглянула на него, точно видела первый раз. — Я тоже к этому занятию неравнодушна. Во время летних сессий в институте бегала учить на бережок...

— А вы, Галя, здесь учились?

Она покачала головой:

— В Ярославле.

— То-то я вас раньше не видал, — улыбнулся Александр. — Иначе бы уже давно был с вами знаком. Непременно встретились бы на берегу Волги.

Незаметно для себя они добрались до волжских причалов и присели на скамеечку в тенистой аллее.

Было тепло и безветренно. Красноватое солнце, словно перегревшееся и уставшее от дневной работы, клонилось к горизонту. Окна стоявших на причале пароходов, отражая солнечные лучи, горели ярко-оранжевыми фонарями.

— Я вот, когда смотрю на пароходы, — задумчиво начала Галина, — всегда думаю: каких только людей не перевозили эти трудяги за свой долгий век! Какие только города не повидали! И все берега — их изгибы и крутизна — им, наверное, хорошо знакомы на всем протяжении великой реки. А ведь берега после весенних половодий и паводков очень изменяются: вода подмывает и проглатывает их растительность. Нависающие над рекой леса безропотно платят частицей своей жизни установленную суровой природой дань: отдают реке сосны, ели, березы, кустарники... Деревья, которые лес отдает в жертву, тихо умирают, без обиды — воспринимают гибель как должное, как рок судьбы. И перед тем, как умереть, высохнуть навсегда, они кланяются реке и просят, чтобы вода приняла их ставшие почти бесчувственными тела, чтобы в воде еще немножко продлить свою жизнь. И все это, наверное, видят пароходы. И этот пароход «Писемский», — она кивнула на стоявшее у причала судно, — тоже на своем веку немало повидал. — Она посмотрела на внимательно слушавшего Александра: — Правда?

Он улыбнулся:

— Правда.

— Я что-нибудь не то говорю? — засомневалась она, глядя ему в глаза.

— Да нет. Наоборот. Очень интересно. Мне даже показалось, что вы и стихи пишете.

— В юности кто не пишет? — уклонилась она от ответа.

Помолчали.

— А у меня ассоциации, когда я вижу деревья на косогорах, немножко иные. В молодости...

Он не заметил, как его собеседница улыбнулась.

— ...мне казалось, что эти деревья ночью бегали к воде, чтобы поблаженствовать, но слишком увлеклись и не заметили, как пришел рассвет. Выскочили из воды и замерли тут же, у берега, чтобы никто не заметил их ночных шалостей.

— Простите, а сколько вам лет, раз о молодости вы говорите, как о далеком прошлом?

— Прожил больше четверти века.

— Подумать только! — покачивая головой, усмехнулась девушка. — Предпенсионный возраст.

— А что? Как только человек начал работать, он уже в предпенсионном возрасте! — весело подхватил Александр. — Другое дело: сколько лет заключено в этом «пред».

— А мне двадцать три, — сказала она просто. — Раньше казалось, что это очень много.

— Верно-верно! — поддержал ее Александр. — Когда мне было семнадцать, то двадцатипятилетние казались взрослыми мужчинами. А тридцатилетние вроде как уж доживали век. Теперь вот двадцать шесть, а кажется: только что начал жить и все впереди. А что изменится через четыре года? Ничего. То же самое и через десять лет. Короче говоря, с возрастом свой возраст молодеет. Такова человеческая психология.