Тайна старого Сагамора - [34]

Кем был этот белый – Зоркий Глаз не знал. «Но, наверное, – думал он сейчас, – другом, если люди племени уважали его. А Белая Пума, отец? Не богатством ли души, которое не могли не оценить люди племени, завоевал он право на любовь и уважение, став Верховным Вождем? Как же это случилось?»

Этот вопрос не выходил из головы и старого офицера, когда, ворочаясь с боку на бок, припоминал он рассказ вождя до мельчайшей подробности. О том же, что за все эти годы никто не сказал Зоркому Глазу правды об отце, не задумывался. Знал: у индейцев огромная самодисциплина. Закон не позволит никому из племени напомнить белому, если он принят в семью индейцев по доброй воле, о его происхождении. И уж, конечно, никогда не напомнят об этом детям в случае, если белый обзаведется с индианкой одним типи и назовет ее своей скво. Знал и другое, да и не только знал, прочувствовал на себе – только тот погибнет от руки индейца, кто придет сам к нему с огнем. Не сама ли жизнь Белой Пумы тому пример? Равный среди равных, он одарен не только дружбой, но и наделен огромными полномочиями. Стать Сагамором, да еще белому, – доверие, которому нет равного.

Конечно, белый солдат, как и Зоркий Глаз, тоже хотел узнать, при каких обстоятельствах это случилось. Главное же, он все еще не находил ответа на вопрос: чего ждет старый вождь от него – посланника американского командования?

Часть вторая Белая Пума

Снова наступил рассвет, и, как бывает это всегда, на смену ему пришел день… А когда встретился он с идущим навстречу вечером, на опушке темного леса снова запылал костер.

– Было уже лето в цветении своих первых дней, – продолжал Сагамор рассказ. – Прерии сменили свой светло-зеленый наряд на более темный, по которому яркими красками разбросались цветы. Стаи уток и гусей все чаще пересекали голубое небо с юга на север, с востока на запад. Все в природе говорило о силе и жажде жизни. Только в душе моей не было просвета. Сжигаемый чувством мести, я не находил себе покоя. По ночам сон уходил от моего изголовья, и мне слышались шаги Кровавого Тома, его голос, полный злобы и ненависти. И однажды, не вытерпев, обратился я к вождю племени Черной Туче:

– Разреши, отец, мне уехать. Я должен оплатить долг, который тяжелым грузом гнетет мое сердце. Потом, поверь, останусь с вами до конца своей жизни.

– Кому должен мой сын, – спросил Черная Туча, – и как велик этот долг?

– Я должен расплатиться с Кровавым Томом, охотником за скальпами.

– Это тот, что снял скальп с Тройного Медведя?

– Тот самый, отец.

– Тот, что оскальпировал Крученого Волоса?

– Тот самый, отец.

– Тогда поезжай, сын мой, и не забудь, что ты наш брат и наша помощь всегда с тобой.

Подняв руку в знак прощания, что было древним обычаем индейцев, я почувствовал вдруг, что кто-то коснулся моего плеча. За мной стоял Крученый Волос.

– Мой брат позволит сопутствовать ему на тропе мести?

– Крученый Волос хочет подвергнуть свою жизнь опасности?

Воин молча посмотрел на меня, а потом произнес:

– Жизнь моего брата – это моя жизнь. Смерть его будет смертью Крученого Волоса. Мы пойдем вместе. Я буду ждать моего брата у дороги…

Возвратившись в свой типи, я прихватил кое-что из одежды, в которой большей частью ходят белые охотники, заткнул за кожаный пояс пистолеты, перебросил за плечи мешок с продуктами и, откинув входную полсть, свистнул. Раздалось радостное ржание, и через минуту ко мне легкой рысью подбежал мой верный конь. Быстро оседлав его, я проверил подпругу и, не касаясь стремян, вскочил в седло.

На краю деревни меня ожидал Крученый Волос. Он неподвижно сидел на своем косматом мустанге и смотрел вдаль, туда, где земля и небо соединяются в крепком объятии. Одет он был легко, без всяких украшений и отличий племени. Когда в молчании, бок о бок, направились мы в сторону безбрежной дали, я оглянулся. У последнего типи стояла Цветок Прерий. Окутанная темнотой, она была похожа на изваяние. Я поднял руку в прощальном привете. Она ответила тем же, не сказав ни слова, не проронив ни одной слезы, хотя и знала, что из этой поездки я могу не вернуться. Скорбь индианок нема. Они оплакивают только мертвых.

Прошло уже много времени с тех пор, как я стал полноправным членом семьи чироков. Пребывание в племени наполнило меня любовью к прериям и огромным уважением к моим новым друзьям. Меня покоряло их знание леса, их любование природой. Они могут не только предсказать погоду по поведению растений, но и понимают разговор птиц, разгадывают тайну следа, историю каждой тропы.

Моя новая жизнь целиком захватила меня. Для полного счастья не хватало только женских рук в моем типи. Мечта о скво крепла во мне с каждым взглядом, обращенным на меня дочерью вождя – Цветком Прерий. Она казалась мне идеалом красоты, настоящей Богиней Охоты, как я называл ее в своих мечтах. И хотя простое платье из лосиной кожи доходило бахромой до самых ступней ног девушки, оно не могло скрыть стройности и гибкости ее фигуры. А сами ступни, обутые в вышитые мокасины, как легко и неслышно касались они земли…

Я знал, что люблю ее.

И теперь, покидая деревню и оглядываясь на безмолвную фигурку, корил себя за то, что не попросил у Черной Тучи руки его дочери, не признался ему в своих к ней чувствах.