Тайна «Силверхилла» - [41]

– Спустя столько лет неразумно преподносить такой подарок, ничего, кроме вреда, он ей не может причинить, так же как ваше появление здесь уже причинило ей вред.

– Каким это образом? – вскричала я.

– Каким образом?

– Потому что вы заставили ее пытаться вспоминать, ворошить прошлое, – ответила Кейт.

– Но ведь это может пойти ей только на пользу! Непохоже, чтобы у нее что-то было не в порядке с памятью или разумом. Она сникла только тогда, когда бабушка так жестоко заговорила с ней.

– Иногда приходится притворяться жестокой, когда женщина ведет себя как ребенок. – Опершись руками о края чемодана, Кейт встала и посмотрела мне прямо в глаза.

На вид она была девушкой мягкой, но внутри исполнена твердой решимости, какой-то спокойной силы, которую я успела уже почувствовать.

– Откуда вы знаете, что Фрици полезно вспоминать прошлое? – продолжала она. – Ваша тетя создала в своем сознании некий барьер, который не пропускает все то, с чем ее рассудок не в состоянии справиться. Доктор Мартин говорит, что это иногда случается. Из того, что находится за этим барьером, она помнит то, что относится к ее детству. Она с радостью вспоминает время, которое провела на Бродвее. Но когда дело доходит до Ланни Эрла, начинаются колебания. Сегодня она слишком предалась воспоминаниям. А что касается смерти ее отца, тут она совсем ничего не помнит. Она просто повторяет то, что ей сказали. Она не знает, почему была с ним в раздоре, как и что именно произошло в тот день на лестнице. Оставьте ее в покое, мисс Райс. Мне иногда кажется, я завидую ее состоянию. Вы знаете, она бывает порой по-настоящему счастлива, как-то по детски счастлива. Как мне хочется иногда быть в силах вытеснить, подобно ей, из сознания все, что причиняет боль. Память может быть сопряжена с болью – или вы слишком молоды, чтобы это знать?

Нет, я не была слишком молода, я хорошо это знала. Я подумала о возможной свадьбе Кейт с Джеральдом – свадьбе с человеком, страдающим таким увечьем. И в полном смятении вспомнила о том, как при ярком свете Грег отвернулся от моего лица. И все же, какова бы ни была боль и как бы сильно она ни ранила, я все же была уверена, что никогда бы по своей воле не отказалась от памяти.

– Конечно, знаю, – отозвалась я.

– Жить – значит ощущать боль. Это быстро осознает даже ребенок. Но ведь жизнь – это еще и радость. В противном случае мы не люди, а так, какие-то растения. Или животные.

Она вернулась к своей работе на полу, снова став на колени перед чемоданом.

– Пожалуй, самая мудрая философия – та, что исповедует мой брат Элден. Выживание наиболее приспособленных. Элден живет в близком соприкосновении с природой, и он своими глазами видит, как слабые растения уступают место сильным, а изуродованные животные уничтожаются здоровыми.

Я удивленно уставилась на нее: мне трудно было поверить, что такое мягкое на вид существо могло исповедовать подобную философию.

– Но мы же люди, а не растения и не животные! Сочувствие к таким людям, как тетя Фрици и кузен Джеральд, – это даже для меня как раз то, что отличает нас, быть может, делает лучше.

– Так ли? – спокойно спросила она.

– Какое же сочувствие вы испытываете к трагедиям, пережитым вашей бабушкой?

Она навела порядок, поднялась с колен, отряхнула от пыли руки и платье. Я молча смотрела на нее.

– Что ж, наверное, я ненамного лучше любого из своих ближних, – сказала я. – Но некоторые люди способны испытывать сострадание. Пытаюсь это делать и я. Мне кажется, что доктор Мартин тоже на это способен, при всей брюзгливости, которая на него иной раз находит. Именно это и делает жизнь сносной, разве не так?

Кейт улыбнулась:

– Наверное. Вы готовы вернуться к себе в комнату? Я загашу эти свечи. Надо не забыть ввинтить на чердаке лампочки, а то еще мисс Фрици как-нибудь ненароком сожжет дом.

Я не торопилась уходить отсюда, взяла в руки тяжелое шелковое платье, что недавно было на мне, и взглянула на подкладку на уровне талии. Там действительно была вышитая голубая роза, о которой упоминала тетя Фрици. Я показала ее Кейт.

– В чем смысл всех этих разговоров о вышитых голубых розах? Почему тетя Фрици ищет какое-то старое платье и почему, как вы думаете, моя бабушка спросила, говорила ли мне что-нибудь мама про белое платье?

Что-то в лице Кейт изменилось, как будто она отгородилась от меня ставнями. Я с удивлением вспомнила, что мне могло когда-то казаться, что наиболее естественным качеством Кейт Салуэй должна быть откровенность. Как видно, она могла быть крайне скрытной особой.

– Таких вопросов вы не должны мне задавать, мисс Райс, – сказала она, вновь принимая образ чопорной экономики. Приняв от меня платье, она вернула его на место и захлопнула крышку чемодана.

Я не хотела позволить ей отступить.

– Как вы можете это выносить – оставаться в этом доме и работать на такую чудовищную старую женщину, как Джулия Горэм? Как вы могли отказаться от удовлетворения, которое может дать уход за больными, ради чего-то, с чем вам приходится иметь дело здесь?

– Быть может, во мне здесь нуждаются, – сказала она со спокойным достоинством, потом подошла к каминной полке и задула свечи.