Тайна «Силверхилла» - [39]

– Вы что же, так-таки совсем ничего не чувствуете? – в отчаянии спросила я. – Вас ничуть не огорчает, что ваша дочь Бланч умерла?

В ответ она даже не моргнула своими тонкими белыми ресницами.

– Для меня моя младшая дочь умерла давным-давно, когда она по собственной воле покинула этот дом.

Я понимала, что после этих слов бессмысленно напоминать ей о том, что я дочь Бланч и что я кровными узами связана с ней и с Диа. Ей не было до этого ни малейшего дела.

– Почему после стольких лет вы являетесь сюда и рассчитываете на радушный прием? – спросила она требовательным тоном.

– Я явилась сюда не в расчете на радушный прием, – ответила я и тоже вздернула подбородок, чтобы не отстать в этом от нее.

– Я приехала сюда потому, что перед смертью мама кое-что мне сообщила. Она хотела, чтобы я рассказала ее сестре Арвилле правду о кое-каких обстоятельствах, имевших место в прошлом.

К моему удивлению, выражение ее лица изменилось, и я увидела, что моя бабушка, как ни странно, тоже имела уязвимые места. Она подняла руку к рубиновой броши, которой был заколот высокий воротник ее платья, и я видела, как пальцы ее напряглись. Заметила это и тетя Нина. Она тут же подошла ближе, настороженная, готовая прийти на помощь. Бабушка взглядом отвергла ее помощь, и я воспользовалась представившейся возможностью, чтобы поискать глазами Уэйна. Он стоял возле стола своего отца, продолжая держаться в стороне от этих чисто семейных дел. Я готова была смеяться над собой: от кого я ждала помощи! Конечно, я была посторонней личностью, вторгшейся куда меня не звали, так что с его стороны мне рассчитывать было не на что.

– Бланч с детства была мастерицей на всяческие измышления, – сказала бабушка. – Она вообще по возможности избегала говорить правду. Что бы она вам ни сказала, можно не сомневаться – это просто выдумка. И я не допущу, чтобы после стольких лет наша мирная жизнь оказалась нарушенной из-за фантазий Бланч.

Нет, этого я не собиралась стерпеть.

– Я знала свою мать двадцать три года, и я никогда не слышала от нее ни одного лживого слова. Она любила придумывать разные сказки, но я всегда знала, что это – сказки. Когда надо было сообщить мне какие-то факты, она никогда не лгала.

– Кстати, это была чистейшая правда. Иной раз она бывала уклончива в разговоре – с кем не случается! – но она никогда не лгала. И, уж конечно, не стала бы прибегать ко лжи, когда речь шла о таком важном для нее вопросе, как смерть ее отца.

На щеках бабушки появились красные пятна, а рука, лежавшая на броши, поднялась к горлу, как будто ей больно было дышать. Уэйн отбросил бумаги на своем столе и подошел к ней, бросив на меня быстрый, предостерегающий взгляд. Но я не обратила на него внимания. Я не испытывала сочувствия к этой деспотичной старой женщине.

– Мама рассказала мне, при каких именно обстоятельствах дедушка погиб на лестнице, – торопливо продолжала я. – Она все видела собственными глазами. Между Арвиллой и ее отцом действительно произошла ссора, и она в самом деле побежала за ним вслед вверх по чердачной лестнице, но она не имела никакого отношения к его падению. Он пытался помешать ей что-то сделать, потерял равновесие и упал. Мама впоследствии пыталась рассказать правду. Тогда все обвиняли тетю Арвиллу. Но никто не желал ее слушать. Всем хотелось винить тетю Арвиллу в смерти ее отца, потому что это было самое легкое.

Бабушка начала было говорить, но я поспешила продолжить свою речь, прежде чем она заставит меня замолчать.

– После этого тетя Арвилла попросту рухнула физически и морально и уже не в состоянии была что-либо понимать. Вот тогда-то маму охватило отчаяние, и она бежала из дому. Дело было вовсе не только в том, что она хотела выйти замуж за моего отца, а вы, бабушка Джулия, не хотели об этом и слышать, ибо он был всего лишь туристом, приехавшим в здешние края на лето, а не уроженцем Новой Англии! Нет, помимо этого для нее было непереносимо смириться с тем, как поступили с ее сестрой. Вам известно, что много лет спустя она приехала сюда, но ее попытки рассказать правду увенчались не большим успехом, чем в самом начале, – и все из-за вас. Мне на этот счет все известно. Она рассказала мне перед самой смертью. Это просто ужасно, что тете Арвилле пришлось прожить всю свою жизнь под позорным пятном страшного обвинения, – и при этом она сама в него верила!

По лицу бабушки было видно, что она не услышала от меня ничего такого, что было бы для нее новостью. И она не собиралась согласиться с тем, что я говорила сейчас, точно так же, как не соглашалась с этим в прошлом. Она предпочитала верить в то, что ее старшая дочь виновна в гибели Диа – и никакого иного объяснения она никогда не примет. Маловероятно было также, что и сама тетя Фрици мне поверит, даже если я изыщу возможность рассказать ей, как в действительности было дело. Определенная версия сложилась давным-давно, и ничто уже не могло ее изменить. Мама возложила на меня безнадежную миссию. Я повернулась спиной к бабушке и к Уэйну Мартину и направилась к двери. Единственное, чего мне сейчас хотелось, это высвободиться из этого душившего меня театрального наряда и снова облачиться в мое собственное платье. Иных целей у меня не было.