Тайна «Силверхилла» - [32]

Хотя я стояла сейчас напротив освещенной свечой комнаты, оттуда не раздавалось ни звука. Но что могло быть хуже, чем медлить вот так рядом с этой леденящей душу лестницей? Я шагнула к двери и открыла ее пошире. В комнате, на каминной полке, стояли в двух одинаковых оловянных подсвечниках высокие белые свечи. От движения воздуха, возникшего, когда я открыла дверь, пламя их приветственно наклонилось в мою сторону. В люстре под потолком не было лампочек, в комнате не было никакой мебели, только кое-где были разбросаны какие-то ящики и чемоданы.

На голом полу перед открытым чемоданом стояла на коленях женщина, одетая в серое шифоновое просторное платье с оборками, из-под которого виднелась ночная сорочка из того же материала. Ее золотистые волосы были заплетены в толстую косу. Кожа у нее была белая и чуть сморщенная, как у человека, слишком долго сидящего взаперти. Когда она обернулась и взглянула на меня, я увидела, что ее голубые глаза удивительно красивы, на веках – ни единой морщинки, взгляд молодой, полный интереса ко всему, необыкновенно живой. Какой бы я ни ожидала увидеть Арвиллу Горэм, но уж во всяком случае, не такой!

Рука моя машинально поднялась к щеке. Я подумала: не стоит напоминать ей о моем шраме.

– Я знала, что вы придете, – сказала она, одарив меня неожиданно открытой и дружелюбной улыбкой. – А булавку мою захватили с собой? – Она протянула ко мне руку – худую руку, как бы лишившуюся плоти.

Я спрятала булавку за спину, чувствуя, что вступаю в мир, где действуют какие-то иные, неизвестные мне правила игры, да я и не знала, в какой же я участвую.

– Вы хотели меня видеть? – спросила я.

– Конечно, я хотела вас видеть!

Она, по-видимому, не поддалась на то, что я не захотела сразу отдать ей булавку. Снова нагнувшись над чемоданом, она начала небрежно выбрасывать из него на пол различные предметы: зеленые атласные туфельки, старый корсет, букет помятых и выцветших искусственных фиалок, боа из перьев, пожелтевших от времени.

– А, вот оно! – вскричала она, встряхивая дамский туалет в стиле, который был модным в начале века, – платье из тяжелого шелка, такого же ярко-голубого цвета, как дрезденские розочки на обоях в холле, и с такой пышной юбкой, что на нее явно ушла уйма материала. Верхнюю часть платья украшали кружева, а спереди на высоком кружевном воротничке красовались два маленьких черных бархатных бантика.

В полном восторге она стала потрясать платьем в воздухе.

– Вот оно – надевайте-ка!

Платье пронеслось в мою сторону по воздуху, так что мне пришлось протянуть обе руки, чтобы не дать ему шлепнуться на пол. Тяжелые складки обвили мои руки, а кружева прикрыли собой шляпную булавку.

– Зачем? – спросила я, все еще пытаясь как-то разобраться в незнакомой местности.

– Зачем вам нужно, чтобы я его надела?

Она легким движением, как молодая женщина, поднялась с полу, не дав себе труда ни отряхнуть пыль со своего шифонового одеяния, ни стереть пятно грязи с носа. Теперь, когда она стояла, видно было, что мы с ней одного роста, и ее удивительно ясные голубые глаза находились на одном уровне с моими. Я начинала уже менять мои представления о "бедняжке Арвилле". Главным ее качеством была необыкновенно привлекательная моложавость, мне понравилась ее прямота, ее манера добраться до самой сути дела, не заботясь ни о каких тайных условиях.

– Конечно, я должна кое-что объяснить, – вполне разумно согласилась она. – Я ведь думаю о вас с тех самых пор, как вы сегодня снова приехали. Я видела, как вас днем привез сюда на своей машине доктор Уэйн, – и я сразу же узнала, кто вы.

У меня дух от нее захватило – от этого высокого стройного призрака, который ведет себя как привлекательная молоденькая девушка и, по всей видимости, гораздо более уверенно, чем я могла ожидать.

– Ну и кто же я, по-вашему? – спросила я. Она положила свою легкую руку мне на плечо.

– Вы – мое собственное юное «я», вернувшееся ко мне, – ответила она просто.

– Я следила за вами из окна и, когда увидела, как вы поднимаетесь по ступеням, поняла, что вижу себя самое точно такой, какой я когда-то была. Я понимающе улыбнулась в ответ.

– Да, мне все говорят о том, как я похожа на вас в молодости.

– Дочь Бланч, – сказала она, и ее рука переместилась с моего плеча на мой подбородок. Она повернула мою голову. – Вы повредили себе щеку, правда? Как же это случилось?

Мне стало легче дышать. По всей видимости, шрам ничего дня нее не значил.

– Я плохо помню, как это произошло. Внимательно приглядываясь к отметине на моей щеке, она сказала:

– Со сцены он не был бы заметен. Грим легко бы его скрыл. Пожалуйста, дорогая, наденьте платье. Мне оно сейчас совсем не годится – я уже много лет его даже не примеряла. В этом платье я играла роль балканской принцессы в одной музыкальной комедии, где действие разворачивается в определенный исторический период. Во втором акте это был мой уличный костюм. Где-то тут есть и шляпа к нему.

Она снова нагнулась над чемоданом, а я встряхнула платье и стала его разглядывать. Почему бы мне не надеть его и не потешить ее тем самым? Тут представлялся случай подружиться с тетей Арвиллой, немножко поближе ее узнать, прежде чем я приступлю к своей задаче и передам ей весточку из прошлого.