Тайна рукописного Корана - [73]
— И овса для лошадей… — не дослушав слов Ливинда, бросил он. А когда Саид Хелли-Пенжи перевел, что сказал старик, офицер побагровел и закричал: — Что, большевикам все отдали?
— Нет. Аул у нас бедный! Очень бедный…
— Красные в ауле есть?
— Нету!..
— Комиссар Али-Баганд не из их аула?
— Нет.
— Хорошо. Порешим по-божески. Я готов выслушать, что они могут предложить, — сказал, смягчившись, офицер, и в это самое время раздался выстрел.
Офицер, только что разговаривавший с Ливиндом, икнул, схватился за грудь и через мгновение на глазах растерянных солдат рухнул с коня к ногам Ливинда.
Первым от случившегося пришел в себя Ливинд. Он сразу сообразил, что ему теперь несдобровать, и мысленно приготовился к самому худшему, к смерти. Жалости от этих людей ждать не приходилось.
Офицеры спрыгнули с коней и склонились над поверженным. Пуля продырявила ему грудь насквозь.
— Убили?! — зарычал один из офицеров.
Он еще был на коне. Со звоном выхватив саблю, офицер размахнулся над головой Ливинда, мгновенье — и куймурец был бы разрублен надвое. И откуда только взялись невероятная сила и мужество в этом старике, бывшем слепце? С ловкостью зверя он увильнул от страшного удара. И пока офицерье кружило над умирающим, конь под Ливиндом поднял тучу пыли по сухой, обветренной земле.
— Догнать, четвертовать! — заорал один из офицеров. — Нет предела подлости этих дикарей! Никакой им пощады. Не жалеть ни единого! Пусть никакие мольбы, никакие речи не вызывают в вас сострадания — они не достойны этого!.. По коням! За мной!
И казачий отряд с гиканьем и криками ворвался в аул Куймур. Жители, уверенные в том, что посланный беде навстречу Ливинд сумеет ее предотвратить, были застигнуты врасплох.
Только один Ника-Шапи на подводе со всей своей семьей и со скарбом уже был далеко от аула.
Казаки, охваченные порывом мести, рубили всех подряд, стреляли в того, до кого не доставали саблей.
Крики ужаса и плач детей, отчаяние на лицах у всех, дым горящих на крышах стогов сена, пыль, блеяние овец, мычание коров, выгоняемых со дворов… В этот черный для жителей Куймура день погибали безвинные дети и старики, погибали с душераздирающими криками… Один Саид Хелли-Пенжи не принимал участия в этой бойне, он и не стрелял в беззащитных и не защищал их, только безучастно смотрел на все происходящее. И вдруг, будто очнувшись от глубокого сна, преградил конем путь какому-то бежавшему с малышом на руках старику и спросил:
— Где тут сакля слепого Ливинда?
Старик дрожащей рукой показал куда-то в сторону, а сам поспешил скрыться, но не успел… Из-за угла на коне выехал белоказак. Он уже вкладывал саблю в ножны и, вдруг увидев старика в папахе и в овчинной шубе, размахнулся саблей. Старик обернулся, в его широко открытых глазах были мольба и страх, безумие и… вопрос: «Неужели убьет? Он же не зверь, а человек? Я не знаю его… но плохого ему ничего не сделал!..» И старик, приняв удар, раскроивший ему голову, словно бы присел, как-то неестественно вытянул ноги и откинулся. И обрызганный кровью деда внучек, в штанишках с заплатками на заду, отполз от деда…
Дрожащая от страха Муумина стояла на лестнице и не верила своим глазам. Вокруг творилось такое, что не приснится даже в самом кошмарном сне. Да что там сон, никакое воображение не могло бы нарисовать все ужасы, обрушившиеся на головы безвинных куймурцев. «Что с отцом? — думала Муумина. — Неужели эти изверги в образе людей покарали его? Хасан из Амузги, где ты? Не видишь разве, что творится? Явись же, спаси людей!»
Но желанный белый всадник не появлялся. Муумина вышла за ворота и кинулась к лесу. Не могла она больше ждать…
И тут ее заметил Саид Хелли-Пенжи. Он пришпорил коня, а девушка тем временем свернула к Водопаду камней, к месту, где некогда обрушилась страшная скала… Муумина боялась оглянуться. Но вот она вдруг услышала топот копыт за собой и притаилась в камнях…
— Муумина! — раздался голос совсем близко.
«Кто это? Друг или враг?»
— Муумина, где ты, отзовись?
Теперь голос показался ей знакомым, и она, выглянув из-за валуна, узнала со спины восседающего на лошади Саида Хелли-Пенжи. Увидела и снова спряталась. «Зачем он здесь и что ему нужно, этому недоброму человеку? Где он, там всегда беда! Что мне делать? Не показываться ему, а вдруг с отцом что-нибудь?» При этой мысли, позабыв об опасности, Муумина вышла из укрытия.
Увидев ее, Саид Хелли-Пенжи спрыгнул с коня.
— Здравствуй! — сказал он. — Счастливы мои глаза, что видят тебя.
— Ты с этими людьми? — спросила девушка, настороженно глянув в его бегающие зрачки.
— С кем?
— С гяурами?
— И да и нет! — неопределенно ответил Саид Хелли-Пенжи и, заметив на лице Муумины презрение, поспешил добавить: — Я сам по себе, ни в кого у меня нет веры…
— Ты видел, что они творят в ауле?
— Да.
— И говоришь об этом так равнодушно?
— А что я должен делать? Не гнить же в земле из-за этих ослов!
— «Ослы» — твои соплеменники, их язык — твой язык. Это ведь даргинцы!
— Они сами накликали на свои головы эти ужасы, Муумина, потому-то я и считаю их безмозглыми ослами…
— Что ты говоришь, Саид Хелли-Пенжи, как это сами накликали?..
— В том-то и дело, что сами. Я был при офицерах, когда там, у разлива реки, навстречу нам явился один из вашего аула. Он явно хотел добра людям, я видел это по его глазам. И ему уже почти удалось обо всем договориться с офицерами, когда вдруг кто-то выстрелил и убил казачьего командира…
Во второй том избранных произведений А. Абу-Бакара вошли повести «Исповедь на рассвете», «Белый сайгак», «Солнце в «Гнезде Орла», «В ту ночь, готовясь умирать…», связанные единством замысла писателя, утверждающего высокие моральные ценности, преданность долгу, любовь к родной земле.
Существует ли такое самобытное художественное явление — рассказ 70-х годов? Есть ли в нем новое качество, отличающее его от предшественников, скажем, от отмеченного резким своеобразием рассказа 50-х годов? Не предваряя ответов на эти вопросы, — надеюсь, что в какой-то мере ответит на них настоящий сборник, — несколько слов об особенностях этого издания.Оно составлено из произведений, опубликованных, за малым исключением, в 70-е годы, и, таким образом, перед читателем — новые страницы нашей многонациональной новеллистики.В сборнике представлены все крупные братские литературы и литературы многих автономий — одним или несколькими рассказами.
Повести и рассказы известного дагестанского прозаика знакомят читателя с простыми советскими людьми, своим трудом обновляющими Страну гор, заботящимися об окружающей природе. В сборник включены повести «Два месяца до звонка» и «Опасная тропа». Основу книги составляет первая повесть, в которой автор поднимает волнующие его вопросы о гражданской активности советского человека, об ответственности личности перед обществом и решает их на образе главного героя, сельского учителя Мубарака. В этой повести, как и в других произведениях Ахмедхана Абу-Бакара, читатель отметит художественную оригинальность, поэтическое видение мира, добрый юмор, фантазию.
В книгу одного из ведущих дагестанских прозаиков вошли известные широкому кругу читателей повести «Ожерелье для моей Серминаз», «Снежные люди», рассказы, миниатюры.Проза Ахмедхана Абу-Бакара (род. в 1931 г.), народного писателя Дагестана, лауреата премии имени Сулеймана Стальского, образная и выразительная по языку, посвящена индустриализации Дагестана, новому быту горцев, охране природы и другим насущным проблемам современности.Содержание:Кубачинские рассказы. Ожерелье для моей Серминаз.Снежные люди.
В повести рассказывается о судьбе княжеского сына, который вначале боролся с зарождающейся советской властью, терпел поражения, приспосабливался, впоследствии изменил свои взгляды, в рядах Советской Армии принимал участие в сражениях с фашистами, но до конца жизни боялся разоблачения.Перевод с даргинского Вадима ЛукашевичаХудожник В.И.Суриков.
Настоящее издание — третий выпуск «Детей мира».Тридцать пять рассказов писателей двадцати восьми стран найдешь ты в этой книге, тридцать пять расцвеченных самыми разными красками картинок из жизни детей нашей планеты.Для среднего школьного возраста.Сведения о территории и числе жителей приводятся по изданию: «АТЛАС МИРА», Главное Управление геодезии и картографии при Совете Министров СССР. Москва 1969.
В восьмой том Собрания сочинений известного английского романиста Генри Райдера Хаггарда (1856-1925) входят романы «Ледяные боги», «Братья» и «Завещание мистера Мизона», а также повесть «Доктор Терн».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Волею случая и по произволу духовных и светских властей недоучившийся школяр Юрась Братчик принимает на себя роль Мессии. Странствуя по просторам Белой Руси со своими «апостолами», труппой жуликоватых лицедеев, он, незаметно для самого себя, преображается и вступает на крестный путь.
«Жизнь и подвиги Антары» — средневековый арабский народный роман, напоминающий рыцарские романы Запада. Доблестный герой повествования Антара совершает многочисленные подвиги во имя любви к красавице Абле, защищая слабых и угнетенных. Роман очень колоритен, прекрасно передает национальный дух.Сокращенный перевод с арабского И. Фильштинского и Б. ШидфарВступительная статья И. ФильштинскогоПримечания Б. ШидфарСканирование и вычитка И. Миткевич.
В книгу великого немецкого писателя вошли произведения, не издававшиеся уже много десятилетий. Большая часть произведений из книг «Фантазии в манере Калло», «Ночные рассказы», «Серапионовы братья» переведены заново.Живописец Сальватор Роза, прибыв в Рим, слег в лихорадке и едва не испустил дух, но молодой хирург Антонио вырвал его из когтей смерти. Проникшись дружескими чувствами, художник начал помогать молодому человеку в творчестве и в любовных делах.
Серый весенний жакет на тонкой фигуре. Серый шофферский кепи с “консервами” над козырьком и муслиновым шарфом, завязанным бантом под подбородком. Высокие брови, пронзительные глаза, прямой нос.На секунду пахнуло влажной ночной тьмой и газолиновым дымом."Меня зовут Ирен Адлер".Д.Э. Саммерс тряхнул головой, но это помогло только наполовину: главная часть миража так и осталась сидеть на стуле.На сковороде шипели свиные котлеты. Экономка накрыла сковороду крышкой, вытащила из кармана фартука очки и нацепила на нос.— Но, доктор Бэнкс, вы меня не дослушали! — выговорила она возмущенно. — Они мне сами все рассказали! Они коммерсанты.