Тайна раджи - [5]

Перед приходом Вишнушармы в столицу Магадхи огонь вражды между пандитами тлел уже много дней, и появление нового человека послужило причиной для вспышки. Началось с того, что Вишнушарма сам, никому не сказавшись, вошел во дворец раджи. До сих пор при дворе было принято, что всякого нового пандита вводил и представлял кто-нибудь из старых членов царского совета. Но Вишнушарма, столь славный мудрец, принадлежащий к роду риши Джамадагни[14], не нуждался ни в чьем покровительстве. Полагая, что если в нем есть истинные достоинства и добродетели, то раджа и так их оценит, Вишнушарма, как риши Дурваса[15], прямо вошел в собрание и благословил раджу. Приветственный стих он сочинил сам и произнес его так торжественно и твердо, что все присутствующие застыли в изумлении; По смелости его поведения, по достоинству, с каким он держался, пандиты сразу поняли, что перед ними необыкновенно сильный духом, сведущий, мудрый брахман, сообразили, что если он останется при дворе, то превзойдет всех своей ученостью. Оценив в одно мгновение, как невыгодна для них каждая минута его пребывания здесь, пандиты склонились друг к другу и стали тревожно перешептываться.

А раджа был поражен горделивым спокойствием незваного гостя. Он с готовностью поднялся ему навстречу, приветствовал его и усадил рядом с собой. Это очень задело царских пандитов — ведь никому из них до сих пор раджа не оказывал такой чести. Прежде бывало так: вновь пришедшего приветствовал кто-нибудь из придворных пандитов и, представив радже, указывал ему место среди мудрецов. А тут раджа, будто забыв о заведенном порядке, сам встретил безвестного пришельца, да еще усадил справа от себя, то есть сразу вознес над всеми своими пандитами. Те, конечно, усмотрели в этом поступке столько же чести для незнакомца, сколько и оскорбления для себя, и тут же стали искать способ отомстить.

А раджа Дханананд стал расспрашивать нежданного гостя, кто он и откуда, Вишнушарма сказал, что пришел из Такшашилы и поведал о своей судьбе. Когда он закончил рассказ, со своего места вдруг решительно поднялся один из советников раджи и сказал:

— Господин, то, что ты приветил нежданного гостя и оказал ему честь, пристало твоей щедрости и доброте. Однако не сочти за дерзость наши слова — мы под твоей защитой, и мы почтительнейше просим тебя: подумай, достоин ли этих почестей и будущих даров тот, кто пришел. Сейчас греческие владыки мечтают лишь об одном — о гибели арийских государств. Они ждут не дождутся прибрать их к своим рукам и очень рассчитывают на изменников. Только из-за предательства пал Пенджаб. Иначе разве смогли бы неверные разгромить арьев? Сейчас Такшашила в их власти, а неизвестный сам говорит, что пришел из этого города. Не далее как вчера явился к нам еще один человек, натерпевшийся от жестокостей греков. Он рассказал, между прочим, что греческий правитель задумал подослать к нам ученого брахмана выведать наши тайны Ты, повелитель, поступай, как сочтешь нужным, но подумай о наших опасениях. Этого человека никто здесь не знает, и он ни с кем не знаком. Как можно быть уверенным, что он не тот самый подосланный? Никто из нас пока до конца не убежден, что он-то и есть наш тайный враг. Но ведь мы не знаем его, поэтому следует остерегаться, как бы нам не напоить молоком змею. Прими же наш почтительный совет.

Дханананд был щедр и гостеприимен, к тому же он неустанно заботился о своей славе великодушного царя. Однако ему была свойственна мнительность, да и греки внушали тревогу, и потому малое в сказанной речи показалось ему огромным и важным. «В самом деле, — подумал он, — этот брахман так смело вошел к нам в собрание. И как это я сразу не подумал, что при большой учености следовало бы иметь и побольше скромности». И он сказал гостю:

— Я совершенно согласен с тем, на что обратили внимание мои пандиты. Когда ты вошел, я не отказал тебе в почестях. Но это еще не значит, что ты сможешь остаться на том месте, где сидишь теперь, если не найдется здесь человека, который бы знал тебя. Я был бы плохим политиком, если бы нарушил принятый порядок. Так что назови, пожалуйста, человека в Паталипутре, который мог бы поручиться за тебя…

Вспыльчивый нрав брахмана не позволил ему стерпеть оскорбление, и Вишнушарма резко ответил радже:

— Я не вынес владычества иноземцев и решил, оставив родину, уйти в царство какого-нибудь арийского раджи. Я мечтал о таком правителе, которому пригодились бы все мои знания в политике и военном искусстве, чтобы с их помощью он разбил греков, отомстил таким продажным рабам, как Парватешвар, и чтобы вновь утвердилась арийская государственность. Я услышал о твоей славе и пришел в Паталипутру. Ненависть к грекам вела меня, а мне говорят, что я подослан ими!..

Слова его звучали столь убедительно и таким искренним был его гнев, что стало видно, как раджа вновь заколебался. И пандитам показалось, что он может переменить свое решение, оставить при себе незнакомого мудреца. Тогда один из них поспешил сказать:

— Махараджа[16], разве тот, кто придет тайным соглядатаем от греков, так прямо и заявит: «Вот он я, лазутчик вашего врага»? Конечно, он станет уверять, что презирает неверных и что ненависть к ним движет его помыслами. А если кто усомнится в нем, он сыграет подходящий к случаю спектакль. Но это не должно смутить предусмотрительных людей. Может быть, брахман не заслужил подозрений и они оскорбляют его. Несправедливость — большое зло, но свершится зло несравненно большее, если по нашей доверчивости мы погубим государство. Махараджа, мы едим твой хлеб, и наш долг быть на страже, когда мы видим, что тебе грозит беда. У тебя достаточно могущества, и в твоей власти спасти от опасности и себя самого, и нас, твоих подданных.