Тайна Пушкина - [4]

В я з е м с к а я. Полетика может не уважать себя сколько угодно, но свет еще не заслуживает от нее такого пренебрежения.

С о ф и. Флирт придает остроту светской жизни.

Д о л л и. Для любовных приключений петербургские зимние ночи слишком холодны, а летние слишком светлы.

К а р а м з и н а. Бог с вами… о чем вы говорите!..

В я з е м с к и й. Завидую Дантесу!.. Дамы вырывают его одна у другой.

С о ф и. Он статен, красив и очень забавен.

К а р а м з и н а. Уж больно он прыткий и болтлив, как все французы.

Д о л л и. Дантес ослепил многих. А по мне, он просто ничтожество…

Х и т р о в о. Кавалергард нравится не только женщинам. В Петербурге он… самый известный… Барон Геккерн ревнует Дантеса ко всем прочим дамам.

С о ф и. Жорж богатый жених, семьдесят тысяч ренты.

В я з е м с к и й. Он малый практичный.

В я з е м с к а я. Старик Геккерн всегда окружен молодыми людьми наглого разврата. Все они охотники до любовных сплетен и всяческих интриг.

М о л в а (входит). Это и по моей части. Послушаю, о чем здесь говорят. (Останавливается невдалеке от Геккерна.)

Д а н т е с. Петербург славится своими красавицами. Они кажутся холодными и неприступными, но это только поначалу.

Д’А р ш и а к. Они, по-моему… как это сказать… Немножко стыдливы.

П о л е т и к а (незаметно моргая Дантесу). Стыдливость надо сбрасывать вместе с платьем.

Г е к к е р н. Браво! Браво!..

Д а н т е с. О, шарман! Шарман!..

С о л л о г у б. Про вас говорят, вам очень везет…

Д а н т е с. Вот женитесь, граф, и я вам это докажу.

Один из офицеров показывает над головой Соллогуба «рога».

Не стоит обладать женщиной, если нельзя этим похвастать.

Д’А р ш и а к. Кто же все-таки в Петербурге почитается первой женщиной?

С о л л о г у б. Натали Пушкина, красота ее лучезарна! Пушкин наш первый поэт, а его жена воплощенная поэзия.

Г е к к е р н. Она холодна, как этот мрамор. И не очень-то умна. А Пушкин… Он стихотворец, ценимый преимущественно женщинами да низшими слоями общества, которые не знают иностранных писателей и, следовательно, не могут сравнивать…

Д’А р ш и а к. Пушкин очень популярен в России.

Г е к к е р н. Популярность его произошла от сатир против правительства. Пушкин отличается крайне либеральными убеждениями, любит фрондировать, дразнит своим пером имперских министров.

Д’А р ш и а к. Его цензор — сам император… Он сделал поэта своим историографом…

Г е к к е р н. Дабы связать его перо и отвратить от поэзии. У императора немало поводов быть недовольным сочинителем. Он рад бы был от него избавиться.

Продолжают тихо разговаривать.

М о л в а. Не зря сюда пришла, я многое узнала.

По лестнице поднимаются  П у ш к и н  и  Н а т а л и, чуть опираясь на его руку. За ними на некотором расстоянии  А л е к с а н д р и н а  и  Е к а т е р и н а.

Н а т а л и. Ты меня ревнуешь, а сам все время привлюбляешься. То посланница Долли, то «черноокая Россети»… Любезничаешь с Надиной Соллогуб, к Натали Строгановой рабское отношение… Анна Керн и до сих пор преследует тебя своими записочками…

П у ш к и н. Всякий вздор забираешь себе в голову. Я никогда не думал упрекать тебя в моей зависимости. Ты молода — и царствуй! Но не должно подавать повод к сплетням. Зависть… Злоба света… Ты у меня умная, все сама понимаешь.

Н а т а л и. Уж лучше уехать нам из Петербурга.

П у ш к и н. Рад бежать, да некуда.

Они входят в зал, с ними раскланиваются, Натали окружают молодые офицеры.

А л е к с а н д р и н а. Давно прошло то время, когда наступали нам на ноги. Светские дамы первые с нами раскланиваются. Все благодаря Пушкину и нашей дражайшей сестрице.

Е к а т е р и н а. Право, не знаю, как я смогу отблагодарить Ташу и ее мужа за все, что они для нас делают.

Входят в зал.

В я з е м с к а я. Они красивы, эти сестры, но много проигрывают рядом с Натали.

В я з е м с к и й. Пушкина разрушительно, опустошительно хороша!

Д о л л и. Хороша! Хороша! Но это страдальческое выражение ее лица похоже на предчувствие несчастья.

В я з е м с к а я. Разрешите вас покинуть, милая прорицательница.

Д о л л и. Вы гадкое чудовище, ухаживаете за всеми дамами всегда с надеждой на успех.

В я з е м с к и й. Не гневайтесь, моя графиня. (Идет к Натали, целует руку.)

Направляются в гостиную, за ними сестры; к ним подходят Аркадий и Сашка.

Д а н т е с. Вот и Пушкин — трехбунчужный паша со своим гаремом.

П у ш к и н. А что, славно! «Трехбунчужный паша»!.. (Долго нервно смеется.)

Дантес направляется в гостиную, Соллогуб к Пушкину.

С о л л о г у б. Я вас ждал.

П у ш к и н (отводит его в сторону). Я прочитал ваше письмо к Наталии Николаевне. Длинно, молодо, но, впрочем, хорошо.

С о л л о г у б. Я задал вашей жене совсем невинный вопрос. А присутствующие при этом дамы соорудили целую сплетню, будто бы я наговорил ей дерзостей. Я недостаточно безумен, чтобы сказать их женщине, особенно такой прекрасной и добродетельной. Я не виноват решительно ни в чем… А вы хотели со мною стреляться. Все равно я не стрелял бы в вас.

П у ш к и н. Ну вот и хорошо, и очень славно. Неужели вы думаете, что мне весело стреляться? Да что делать? Я имею несчастье быть общественным человеком… Это хуже, чем быть публичной женщиной.