Тайна пропавшего ученика - [61]

Флинн молчала. Жизнь в копоти и дыму не представлялась ей такой уж лёгкой.

Даниэль взглянул на неё, наморщив лоб.

– Ты сердишься на меня за это? – спросил он.

Флинн смутилась. С какой стати директора Всемирного экспресса волнует, не сердится ли на него какая-то приблудная тринадцатилетняя девчонка?

– Не знаю, – честно сказала она. – У меня от всего просто голова пухнет…

По вагону пронёсся прохладный сырой ветер. Прямо у барной стойки возник тигр и прижался мордой к руке Флинн. При приглушённом освещении его размытая, туманная шерсть казалась более блестящей, более настоящей.

Флинн, вздрогнув, вскинула руку, и чай выплеснулся на блюдце. Она быстро взглянула на Даниэля, чтобы проверить, видит ли он тигра, но тот лишь удивлённо смотрел на неё. На неё, а не на тигра.

Онемев от ужаса, Флинн наблюдала, как тигр осторожно сунул длинный язык в её чашку и, чавкая, принялся лакать.

Флинн чуть-чуть отодвинулась от него. Тигр вёл себя необычно. Так, словно вдруг проникся к ней доверием.

– О чём ты думаешь? – с искренним интересом спросил Даниэль. – О занятиях?

Тигр, подняв голову, взглянул на неё с любопытством. На усах у него висели капельки чая.

– Не совсем, – сказала Флинн и запнулась. Она просто не могла всё рассказать Даниэлю. Это означало бы собственноручно подписать себе приговор об изгнании. С того дня как исчез Йонте, она никогда ещё не чувствовала себя так уверенно и свободно, как в этом поезде. Жить без Йонте во Всемирном экспрессе было всё-таки лучше, чем жить без него в Брошенпустеле. И поэтому она с бьющимся сердцем продолжала молча наблюдать за тигром.

Однако большой белый зверь казался неопасным. Он только презрительно фыркнул, мягко встал на лапы и, потрусив по вагону, не доходя до двери растворился в воздухе. Флинн не покидало ощущение, что она разочаровала его – и что лучше было этого не делать.

Она опустила голову.

– Спасибо за чай, – сказала она и, отодвинув от себя пустую чашку, встала. Вагон излучал такую отрешённость от всего, словно он и был целым миром, а вокруг него – только тишина и ничто. Она была рада выйти в тамбур, на свет.

Павлин-тинкер

Наступила пятница. Выключив утром трескучий будильник мадам Флорет, Флинн ещё какое-то время оставалась в постели, рассматривая скалистый рельеф Болгарии за окном. Осень окрасила дубовые леса и ущелья в сочные жёлто-серые тона. Флинн вдруг осознала, что продержалась целую неделю занятий во Всемирном экспрессе и это не закончилось для неё вселенской катастрофой. Ей не верилось, что она попала в поезд всего неделю назад. Казалось, это случилось давным-давно.

Последнее занятие недели проходило в столовой, где яркий утренний свет преломлялся в стеклянной крыше как в свежевыпавшей росе. Пейзаж за окнами был зелёным и мокрым от дождя, а в столовой всё сияло в нежных жёлто-голубых тонах – в зависимости от того, как на крышу падали солнечные лучи. После завтрака более старшие павлины, болтая друг с другом и смеясь, покинули вагон, а павчата остались сидеть на своих местах.

Даниэль вошёл через пять минут после гонга с целой кучей банок имбирснафа. Он раздал банки вместе со стопкой чистых листов бумаги.

В эту минуту в вагон ворвался Касим с примятыми после ночи синими волосами и тёмными кругами под глазами.

Флинн нахмурилась. Завтрак Касим снова проспал. Но почему же тогда он опять появился со стороны паровоза, а не от спальных вагонов? Она вопросительно посмотрела на Пегс, которая только пожала плечами и растерянно покачала головой.

Даниэль молча подождал, пока Касим сядет на своё место рядом с Флинн. Затем, поприветствовав первоклассников на очередном уроке по коммуникации, он дал им час времени на сочинение об их прежней жизни. Флинн, считающая себя не особо общительной, задавалась вопросом, как такое сочинение связано с уроком коммуникации. Она скептически взглянула на Пегс, но та, казалось, была от идеи Даниэля в восторге. Даже Касим явно старался вести себя тихо, словно фокусник запихивая свой карандаш в левый рукав форменной рубашки и выуживая его из правого.

– В прошедшие с начала учебного года месяцы мы с вами занимались вопросами устного общения, – стал объяснять Даниэль, опираясь о стол, за которым обычно ели учителя. – Как на прошлой неделе очень верно заметил Касим: словесная порка убеждает куда сильнее настоящей.

Касим, подняв голову, несколько секунд озадаченно моргал, словно в мыслях был далеко в прошлом, где использовал ловкость рук в общении с замками и запорами.

На стойке самообслуживания стояли остатки завтрака, которые Рейтфи, похоже, забыл убрать, и Даниэль прихватил там себе крендель, а затем продолжил:

– Теперь мы обратимся к общению письменному, к корреспонденции. Письма играют более значительную роль в мировой истории, чем вы, вероятно, думаете. Вот несколько примеров: Махатма Ганди пытался в 1939 году письмом предотвратить начало Второй мировой войны. Знаменитый роман в письмах, который Гёте написал в 1774 году, побудил тысячи молодых людей сопротивляться строгости родителей. А британская королева Елизавета Вторая послала в 1960 году Президенту США Эйзенхауэру письмо с рецептом блинчиков на шестнадцать персон.