Тайна пропавшего ученика - [32]

Флинн заглянула в шляпную коробку – и просто глазам своим не поверила. Та была до краёв наполнена сладостями, которых ей не доводилось видеть ещё ни разу в жизни. Там лежали целая куча карамелек Зайденкрахер с ореховой помадкой внутри, съедобная бумага в виде разных знаменитых злодеев, пенящаяся жевательная резинка в тюбиках-обманках, которые выглядели совсем как настоящие тюбики зубной пасты (чтобы жевать их, делая вид, что чистишь зубы) и мешочек шоколадных звёздных талеров, чертовски похожих на чистое золото. На съедобной бумаге было написано «Каннибал есть то, что он ест». А на пакетике лилового порошка для приготовления шипучки – «Ожог гортани и лица – ты сможешь с этим справиться?».

Уголки губ Флинн дрогнули. У этого Рахенснафа своеобразное чувство юмора. Она попробовала «капитана Крюка» со вкусом черники.

Касим сунул Фёдору под нос узкую упаковку.

– Может, съешь кусочек злодейской бумажки? – спросил он.

Глаза Фёдора воинственно сверкнули. К счастью, в этот момент Даниэль, оторвавшись от турецкого мёда (да его больше и не осталось), поднял свою банку имбирснафа.

– Ну, так за что мы выпьем? – спросил он. – За новый цвет волос Касима, на этот раз зелёный?

– Нет, – сказала Флинн. – За поиск.

– Как угодно. – Даниэль качнул банкой. – За то, чтобы искать и находить. Ключи и цвет волос. Я вспомнил, что мне нужно переговорить с Кёрли.

Выпив глоток, он уже стал подниматься, как дверь опять с шумом откатилась.

– Я же сказала, что слышала голоса!

В освещённом коридоре, скрестив руки на груди и наклонившись вперёд, как статуя на носу корабля, стояла Гарабина. Судя по всему, из того, что происходило в купе, она могла разглядеть далеко не всё, потому что прошипела, не обращая внимания на Даниэля:

– Что это вы тут делаете в такое время?!

– Тебе косточки перемываем, – сказал Касим, протягивая ей упаковку злодейской бумаги. – Вот, пожалуйста! Возьми «бабу Ягу», – предложил он, – со вкусом ясменника.

– Со вкусом кариеса, – поправил чей-то холодный голос.

Из-за спины Гарабины на свет выступила мадам Флорет. В стёганом халате и с розовым кремом на лице, в одной руке она держала папку с зажимом, а в другой – свёрнутое в трубочку письмо.

– Вам не стоит разбрасывать повсюду свои приглашения на полночные вечеринки, Куликов. – Она пристально всматривалась в купе. – Хтигаль? Опять вы! Что-то не припомню, чтобы я отводила вам спальное место в этом загоне! – Она побарабанила красными ногтями по своей папке.

– Загоне, – тихонько хихикнув, повторила Пегс.

– Как звучит правило номер два, Хтигаль? – спросила мадам Флорет.

«О нет, сейчас слишком поздно для того, чтобы вспоминать школьные правила», – устало подумала Флинн. От всех съеденных сладостей её мутило, и хотелось только одного – поскорее оказаться в постели.

– Никакого имбирснафа после полуночи? – попыталась угадать она.

Гарабина закатила глаза, а Пегс издала какой-то сдавленный звук, что-то похожее на «хрнчсон».

– Ночного сна, – тут же поправилась Флинн. – Никакого имбирснафа во время… ночного сна?

Мадам Флорет барабанила по папке, словно размышляла, не издевается ли Флинн над ней.

– Хтигаль, я поставлю вопрос о том, чтобы выгнать вас из поезда!

– Мне кажется, – подал в эту минуту голос Даниэль, – мы ещё ни одного павлина не выгоняли из поезда за то, что он в полночь пил имбирснаф. – Поднявшись, он шагнул к двери, где насыщенный свет ночных светильников растворялся в невесомом свете звёздного проектора, как краска в стакане воды.

При виде Даниэля у Гарабины сделалось такое испуганное лицо, что Флинн просто не могла не насладиться этим мгновением. На лице у неё появилась широкая улыбка.

– Даниэль! – Две-три секунды мадам Флорет смотрела на него не отрываясь. – Я же говорила вам, что Хтигаль будет шпионить и создавать проблемы, и… – Решив, очевидно, что её тревоги не для посторонних ушей, она оставила фразу незаконченной.

Даниэль вышел в коридор. Словно не услышав слов мадам Флорет, он оживлённо спросил:

– Что это у вас за чудесный крем, моя дорогая? В последнее время у меня что-то потягивает вот здесь, в углу рта. Как вы думаете, вдруг он и мне поможет? – Даниэль умолк, заметив уничтожающий взгляд мадам Флорет. – Ну, у меня ещё дела. – Он слегка поклонился. – Спокойной ночи, дамы и господа! И смотрите не проспите мне завтра утром Мадрид.

– Мадрид! Не смешите меня! – Мадам Флорет, возмущённо фыркнув, вооружилась папкой и ручкой. – Насколько мне известно, у Рейтфи Лаламби на кухне гора немытой посуды. – Она оглядела по очереди Флинн, Пегс и Касима. – Вот вы её и перемоете. Завтра к вечеру я хочу видеть надраенные до блеска тарелки. Причём все сто семьдесят пять. Перемыть дважды. Я дам указание Рейтфи работу вам не оплачивать. И берегитесь, если замечу, что этот добряк повар тайком сунул вам ролинги.

По лицу Гарабины было видно, что она довольна.

– А кочегар? – уточнила она.

Мадам Флорет так наморщила лоб, что плёнка розового крема на щеках натянулась.

– Куликов как сотрудник имеет полное право проводить вечер где ему вздумается. – Она подняла ручку как дирижёрскую палочку. – И тем не менее я не хотела бы ещё раз увидеть что-либо подобное! А сейчас идите спать. И чтобы тихо. Хафельман, выключите этот дурацкий свет.