Тайна острова Нуулуа - [2]

— Камата, камата![3]- кричал Мауи грозным, нарочито низким голосом, свирепо вращая большими черными глазами, полуприсев и нанося удары кулаком в грудь. Он бросил вызов, не зная кому. Но это был вызов…

Когда ватага ребятишек собралась вокруг Мауи-победителя, тот важно заявил:

— Солнце уйдет на запад, за горы, через пять часов[4], когда тень от шеста ляжет на этот камень! — Он указал на желтый обломок коралла среди десятка раковин и камней разного цвета, неравномерно расположенных на одной линиис розовой раковиной.

На шум, поднятый Мауи и его сестрой, подошли женщины. У каждой из них, вместо листьев пандануса, с талии по бедрам свисали лоскуты ткани, сотканной вручную из волокон тапы. На ногах и груди у многих была татуировка красной и синей красками.

— Салаина, никак твой сын хочет сравняться с моа?[5] Не рановато ли?

Мать Мауи подошла к мальчику и, обняв его, прошептала на ухо:

— Мауи, беги в горы, пока жрец не увидел твои камешки и не наказал тебя. Вернешься, когда приплывут с рыбалки отец и брат.

— Я ведь сделал указатель времени! Зачем разрушать его?!

— Но прилив всё равно смоет твою линию и разбросает камни.

— Тогда я принесу более тяжелые камни…

И Мауи бросился наверх, к лесу, где давно потухший вулкан раскидал в незапамятные времена свои «бомбы» — каменные глыбы, и они поднялись на поверхность земли вместе с островом Уполу, где теперь живет Мауи. Но он не мог знать этого, ведь старики говорят, что остров поднял со дна океана великий его бог Тангалоа. Мауи уже приблизился к ряду старых смоковниц, стоявших как ограда у границы дикого девственного леса, когда позади него раздался грозный окрик:

— Стой, негодник, нарушитель табу! — и за толстым стволом дерева выросла страшная тень возмездия — жирный моа, с красными перьями попугая в закрученных на макушке волосах, в накинутой на плечи перевязи из панцирей черепах и с ожерельем из акульих зубов на шее. Это был жрец деревни, единственный хранитель тайны отсчета времени, тайн начала сбора урожая, ловли рыбы, выбора нужного места и времени строительства пирог.

— Кто надоумил тебя спрашивать у Солнца время!? Может быть, ты захочешь увидеть и сына солнца?

Мауи не понимал этого, но именно жрецу бросил он вызов. И теперь настало время наказания.

Змеиный взгляд парализовал Мауи, и жрецу удалось схватить нарушителя табу. Он поволок мальчика к окраине деревни, за ручей, к дереву «искупления» — безобразной казуарине[6].Это дерево с темной, почти черной корой и кривыми сучьями без листьев, напоминающими жадные руки лесного духа мертвых, одиноко росло около хижины жреца. Не выпуская мальчика из рук, жрец снял с сука веревку, связанную из лыка, и привязал Мауи к стволу дерева-урода. Мальчик не сопротивлялся, следуя закону, установленному общиной, подчиняться воле жреца, и лишь тихо плакал от обиды. Но Палу, его собака, не знал о священном статусе служителя культа. Пес примчался, заслышав плач друга, и, остановившись у ручья, оскалил пасть и зарычал на обидчика. Вот тонкая, шершавая змея гибкого ивового прута в руках жреца прожгла первую красную дорожку на узкой спине жертвы, и Мауи вскрикнул. Верный друг не мог этого перенести. Он переплыл ручей и вцепился зубами в набедренную повязку жреца — лаву-лаву.

Веревка, поддерживающая повязку, порвалась, и в тот же миг женщины, наблюдавшие за схваткой глупой собаки и великого знахаря, отвели взгляды, чтобы скрыть ехидные улыбки — жирная и грязная попа священного моа предстала перед населением деревни во всем своём «великолепии». Жрец поспешно скрылся в хижине и крикнул оттуда:

— Сегодня твоя подлая собака пойдет на ужин священной акуле!

«Священная акула» обитала в секторе лагуны, огороженном толстыми и глубоко вбитыми кольями кипариса, уже не одно десятилетие. Акула-детёныш однажды попала в рыбацкие сети, и жрец с дальним прицелом объявил её «подарком бога Тангалоа» и велел содержать в загоне. Помимо рыбы, пищей для акулы служили взятые в плен враги — и не только.

При слове «акула» пес съёжился и поджал хвост — видимо, понял, что его ждёт. Мауи, быстро освободившись от пут, схватил пса за загривок и бросился бежать в лес. Палу последовал за ним, беспрестанно оглядываясь назад, в сторону лагуны, где грелась на солнце священная злая рыба.

— Солнце светит всем, — думал про себя Мауи на бегу, — И тем, кому не надо бы… Я не отдам тебе, жрец, моего друга Палу!

До заката оставалось менее двух часов (по выражению самоанцев — «время огней»). Солнце уже слегка коснулось верхушек самых высоких сосен на горе, и прищурив глаз, можно было смотреть на желто-оранжевое лицо бога Раа. Мауи пытался разглядеть его черты — ведь боги тоже моа, только очень могущественные. Он всматривался в солнечный круг, пока по щекам не потекли слезы. Закрыв глаза, Мауи увидел другой круг, яркий и маленький, который плавал в темноте сомкнутых век. Круг почему-то был синим и все время пытался спрятаться от взора Мауи, то влево, то вправо.

«Он не хочет показать своё настоящее лицо», — решил Мауи. — «Старики говорят, что на Нуулуа, острове-табу, живет сын Раа, сын Солнца. Туда может плавать только вождь, и только тогда, когда Раа даст знак жрецу. Жаль, что я никогда не буду вождем — ведь им станет мой брат, когда умрет наш старый вождь, брат мамы…».