Тайна Орлиной сопки - [5]

— Отлично. Поедем вместе.

В вагоне было мало народу. Они сели у окна, один напротив другого.

— Познакомимся? — предложил лейтенант. — Пулатов.

— Капитан Горский. Я моряк, — сразу пояснил мужчина и, в свою очередь, спросил: — Давно отдыхаете?

— Целую вечность.

— Что же один?

Пулатов смутился. А Горский вдруг наклонился к нему и зашептал:

— А у меня, знаете, роман… Как вас зовут?

— Акобир.

— Я — Анатолий. Так вот, значит, пью я как-то минеральную водичку из центрального источника и вдруг… фантасмагория! Стоит рядом фея, точно с картинки. Она к выходу, я за ней. Останавливается возле беседки Грез. А за беседкой цветник со скамейкой. Вот на этой скамейке мы и объяснились.

— Знакомая ситуация, — вдруг признался лейтенант.

Горский улыбнулся:

— И вы должны сейчас встретиться?

— Вот именно.

— Я тоже. — Горский достал из кармана черную коробочку. На атласной подушке лежала брошь с красным камнем.

Лейтенант рассмеялся:

— Удивительные совпадения. Я сажусь в такси, и вы тоже. Мне надо в Чистые Воды, и вам. Но самое невероятное, что я выбрал похожий подарок.

Горский нахмурился:

— Может быть, еще окажется, что мы с вами влюблены в одну и ту же девушку? — С этими словами он распахнул плащ и, достав из кармана фотографию, протянул лейтенанту.

Сердце у Пулатова дрогнуло.

— Да, — глухо сказал лейтенант, — это, несомненно, она…

Граница затаилась. Прошел день, другой, но все было спокойно, и усиленные наряды не замечали ничего подозрительного.

Майор Серебренников опять собирался на заставы и, чтобы успеть до отъезда закончить дела, пораньше пришел в кабинет. Он придвинул к себе настольный календарь, уставился на исписанный убористым почерком листок. Много, очень много предстояло сделать сегодня. И прежде всего вызвать Бородулю. Он обвел слово «Бородуля» кружком. Потянулся к телефону.

— Дежурного по отряду… Майор Серебренников говорит. Бородулю ко мне. — Нажал на рычажок и сразу отпустил: — Коммутатор?.. Пожарского… Несите документы, лейтенант.

В дверях показался капитан с интендантскими погонами.

— Разрешите, товарищ майор?

Серебренников кивнул и положил трубку.

— А я как раз хотел вам звонить. Вот, полюбуйтесь: это все заявления. Штукатурка обваливается, стекла не вставлены…

— Мы думали, завтра…

— Все завтра да завтра! — Серебренников был недоволен. — А люди хотят сегодня.

— Сделаем, товарищ майор.

— Поверю в последний раз. Иначе поговорим на партийной комиссии.

В кабинет вошел молодой лейтенант с красной папкой в руках. Поставил на стол пузырек со спецчернилами. Серебренников окунул ручку, провел несколько линий на чистом листе бумаги.

Нерешительно постучали в дверь.

— Да, входите.

Никто не входил.

— Прошу! — громче повторил Серебренников. — Посмотрите, лейтенант, кто там.

Лейтенант распахнул дверь.

— А, Бородуля.

Большеголовый солдат с вялым, невыразительным лицом доложил сбивчиво:

— Товарищ майор, по вашему приказанию рядовой Бородуля… это… прибыл… рядовой Бородуля.

— Подойдите ближе, — сказал Серебренников.

Бородуля сделал пол-шага вперед и приставил ногу.

— Еще ближе.

Бородуля сделал еще пол-шага. Потом подумал и боком двинулся по ковровой дорожке.

— Садитесь, — предложил Серебренников. — Я скоро освобожусь.

Солдат неуклюже присел на краешек стула. А для чего, собственно говоря, его вызвали? Ну ходил в самоволку. Так ведь это когда было — еще в учебном взводе. И то велика беда: спросил как-то у командира отделения увольнительную, хотел пойти в город, сфотографироваться. Тот ответил, что увольнение дается в порядке поощрения. Если Бородуля хочет в город, должен приналечь на учебу. Но молодой солдат решил проще: перемахнул через забор и… угодил в объятия патруля.

После учебного его оставили в хозяйственном взводе. Он числился рабочим по кухне и развозил воду, дневалил по конюшне и был рассыльным при штабе. Такая жизнь его вполне устраивала. Командир взвода махнул на Бородулю рукой, а когда была инспекторская — отправил в караул. Но Бородулей заинтересовались в политотделе, и вот он в кабинете майора Серебренникова. Сидит, не торопится. Действует по принципу: солдат спит, а служба идет.

Серебренников вернул документы лейтенанту и вдруг сказал, будто продолжая давно начатый разговор:

— Ладно, товарищ Бородуля. Удовлетворим вашу просьбу.

— Мою просьбу? — удивился Бородуля.

— Поедете на заставу.

Бородуля разинул рот:

— Я — на заставу?

— А как же, — сказал майор серьезным тоном. — Это вы правильно заметили: солдату надо служить.

— Я заметил? — Бородуле вовсе не хотелось расставаться с хозяйственным взводом.

— Вот так всегда, — улыбнулся Серебренников, когда за Бородулей захлопнулась дверь. — Приходит солдат на границу и еще не знает цену своим рукам. — Он помолчал. — Куда бы его направить?

— К капитану Ярцеву! — убежденно сказал лейтенант. — Там люди хорошие и участок ответственный. Не придется Бородуле скучать.

Пошла вторая неделя с тех пор, как пограничный катер Вахида Шарапова выловил утопленника, однако личность его выяснить так и не удавалось.

Заставы продолжали нести свою напряженную службу. Бегалину, пожалуй, было трудней, чем другим солдатам. Всю жизнь он провел за Полярным кругом. Отец постоянно находился в плавании. Мать слишком опекала сына, и это не пошло ему на пользу. Николай часто болел ангиной. Врачи прописали ингаляцию. В городской поликлинике его усадили за небольшой столик с клокочущим в банке паром и сунули в рот мундштук. Он скосил глаза на красный столбик ртути, поднимавшийся все выше. Стало невозможно дышать…