Тайна Орлиной сопки - [102]

Кадыров сидел на берегу Каспийского моря. Волны, словно верный пес, лизали ему ноги. В море уходил пароход. Из трубы валил густой черный дым. Уж не от него ли пятна на солнце?

«Наш поезд прибывает в…»

Прямо кошмар какой-то!

А ведь жена беременна. Совсем недавно она вдруг сообщила ему эту новость. Удивительно нежный, ласковый у нее голос. Обещала родить девочку — так он хотел.

И вот эта проклятая встреча в горах. Митька Тля. Все полетело к черту!

Кадыров больше не мог оставаться со своими мыслями. Вскочил в первый автобус и поехал в центр Баку.

— Г-где тут почта?

Он исписал несколько бланков, прежде чем сочинил текст.

— Вы забыли написать, от кого телеграмма, — напомнила девушка в окошке.

— И т-так поймут.

Леднев уединился с Гулямовым на одной из скамеек больничного сада.

— Надо кое-что выяснить. Вы уж, пожалуйста, извините, что тревожу вас больного.

Леднева интересовал Ергин.

— Что ж, он в самом деле не ночевал в палатке… — И Гулямов замялся.

— Помните, как вы мне рассказывали о Сенине? — спросил майор.

— Ну, Сенин — одно, а Ергин — совершенно другое. Сенин весь нараспашку. А Ергин…

Он все-таки разговорился. Ергин — хороший специалист, в управлении его ценят. Однако человек он сложный, живет по своим законам. Да, действительно пытался ухаживать за Голубевой. Роман у них не получился. Вот тогда он и зачастил на третий участок колхоза «Победа».

— Есть там одна учительница, — произнес Гулямов с досадой. — «Сказка», как говорит Ергин.

«Значит, это его записку нашел Голубев!» — отметил про себя Леднев.

Парторг между тем продолжал:

— Я беседовал с девушкой. Она производит хорошее впечатление. Но я очень уважаю жену Ергина и потому не хотел, чтобы она узнала об этом увлечении. «Кончай!» — настаивал я. Тот только усмехался в ответ. Он знает толк в людях — подобрал себе отличных специалистов. Все у него не просто работают — творят. Вероятно, из-за этого ему многое прощают. И у меня рука не поднялась. Ергин одновременно отталкивает и вызывает симпатию. Вот, скажем, Кадыров: вернулся из заключения, а Ергин на это не посмотрел.

— Вы считаете, что он поступил неправильно? — осторожно спросил Леднев.

— Ну что вы! — геолог даже обиделся. — Когда человек возвращается к жизни, ему, конечно, надо помочь.

— А знаете, Кадыров исчез.

— Тут какое-то недоразумение, — удивился Гулямов.

— Разберемся, — заметил майор. — Так что вы еще скажете о Ергине?

— В ту ночь он был у своей учительницы.

— Назовите, пожалуйста, ее фамилию. Ведь не такая уж это тайна, — подбодрил его майор.

— Действительно, — согласился Гулямов. — Ибодат Алимшоева…

Служебная телеграмма из Свердловска в Душанбе:

«Росляков Дмитрий Иванович задержан в аэропорту при попытке приобрести билет по чужому паспорту на имя Валейского Андрея Андреевича».

Ответная телеграмма в Свердловск:

«Для опознания и конвоирования задержанного вылетаем рейсовым сегодня».

Словно сговорившись, все они один за другим шли к майору Ледневу. Он с трудом узнавал этих людей, потому что были в другой одежде, привели в порядок или вовсе сбрили бороды.

Чувствовалось, что геологи многое передумали за минувшие дни и потянулись к Ледневу, который обещал разыскать убийц. Теперь каждый всячески стремился помочь следствию.

Майор отметил, что все хотели подчеркнуть, какими замечательными людьми были Голубева и Сенин.

— Он называл меня Фальконе, — рассказывал седой, с молодым лицом геолог. — То ли по некоторому сходству фамилий, то ли потому, что я занимаюсь лепкой. До Фальконе мне, конечно, далеко. Я никогда не создам «Медного всадника». А Юрий уверял, что смогу, и отправлял моих собачек и зайчиков на какие-то выставки. Я даже премии получал…

Все много говорили о Сенине, и было даже обидно за Голубеву, хотя о ней тоже отзывались хорошо. Майор понимал: Сенин был человеком незаурядным, к нему каждый тянулся. Теперь его долго не будет хватать этим людям.

Как бы между прочим Леднев просил охарактеризовать того или иного участника геологической партии.

О Ергине мнения разделились.

17

— Прошу учесть чистосердечные показания, — заученно проговорил Росляков, когда Музаффар-заде включил магнитофон.

«Думаю, и вы разберетесь, — начал Росляков. — Вот люди в космос летают, и я бы не прочь. Только ведь звезды где? А квартиры… Их что звезд — не перечесть. Я дверным замкам оценку даю, вроде как ОТК. Вы зря меня привезли сюда, гражданин следователь. Завязал я, честно говорю: все! В новую жизнь подался Митька Тля. А что мадам представился под чужим именем, так это чистой воды случайность. Нашел корки, развернул — товарищ Валейский! Рад бы познакомиться, к тому же на фотокарточке очень уж похож на меня. И помчал меня поезд в звездную даль. Мир, думаю, не без добрых людей. Начну жизнь — закачаешься!

«А ты кто будешь, как звать-то тебя?» — спрашивает новая знакомая. Тут я ей и скажи: звать, мол, Андрюшкой, по батюшке — Андреевич. Валейский, словом. Горняк. И паспорт сую для пущей важности. Она начала листать. Ну, влип, думаю. А что как женат мой Андрей Андреевич? Я ведь в такие подробности не вдавался. Разлетимся, думаю, как скорые поезда.

Вдруг она: «Милый, хороший!» Выходит, я не женат. Ай, спасибо, Андрюшенька, — не поторопился, не женился еще.