Тайна Ольги Чеховой - [22]

Они приехали в Харьков в конце мая и были приятно поражены резким отличием настроения на весенних харьковских улицах от мрачного уныния московских. Особенно бросались в глаза выражения глаз здешних прохожих — у них был вид сытых людей, в отличие от голодного облика москвичей. Это приятное впечатление подтверждалось обилием уличных лотков, торговавших мороженым и пирожками, мимо которых порхали стайки нарядных дам в весенних туалетах и красивых шляпках. Потрясенные этим изобилием актеры МХАТа сходу так объелись мороженым и пирожками, что отказались от ужина в ресторане, а заперлись в своих гостиничных номерах и заснули блаженным сном сытых.

Благополучные жители университетского города Харькова с восторгом встретили московский театр, и все билеты были быстро распроданы. Особенно полюбился харьковчанам «Вишневый сад». Несмотря на подернутую печалью тональность спектакля, зрители вместе с актерами погружались в навсегда ушедший комфорт прежней жизни. Да-да, приходилось признать, что та, ушедшая, проклятая всеми видами искусства, жизнь была чертовски комфортной, и жаль, чертовски жаль, что она ушла навсегда.

Это чувство переполняла душу Ольги в тот день, когда она в конце второго действия произносила монолог Раневской, и вдруг с улицы раздались громкие выстрелы. Публика испуганно заколыхалась, выстрелы участились, и свет погас. Какая-то нервная дама завизжала. Через пару минут свет зажегся, в зал вошел начальник охраны и объявил:

— Только что передовые части армии генерала Деникина вошли в Харьков и вытеснили большевиков.

После недолгого потрясенного молчания зал разразился бурными аплодисментами. Раздались крики:

— Да здравствует генерал Деникин!

Труппа на сцене присоединилась к восторгу зала.

Эти харьковские гастроли навсегда остались в памяти Ольги радужной круговертью спектаклей, банкетов, парадов и парадных обедов. И конечно, невероятной сытостью, особенно чувствительной после изнурительной московской голодухи. Единственное, что омрачало светлую радость этих дней, — глухая стена в ее попытках найти хоть какой-нибудь след Лёвы. Никто ничего не слышал о прапорщике Льве Книп-пере, будто он никогда не служил в армии генерала Деникина. И хотя вокруг гибли тысячи людей, Ольга почему-то была уверена, что ее Лёва жив и нужно только его найти. И она продолжала искать — писала прошения в генералитет, пользуясь своим актерским именем, бродила среди солдатских палаток, расспрашивая солдат и офицеров. Но все бесполезно, Лёвушка сгинул без следа.

Лёва

А Лев тем временем шел пешком из Бахчисарая в Ялту в надежде пересидеть трудное время в чеховском доме тети Маши. Вот уже несколько месяцев он добирался из Екате-ринодара[4] до Бахчисарая — осталось совсем немного. Он вдоволь насмотрелся на жестокость как со стороны красных, так и со стороны белых, и не хотел участвовать в кровавой бойне российской гражданской войны. Хотя Лёва понимал, что Ольга в отчаянии ищет его по всей России, у него не было никакой возможности связаться с ней, не выдавая своего местонахождения. А он хотел скрыться и от белых, и от красных, для чего был готов даже зарыться носом в землю. А для этого Белая дача покойного дяди Антона в Ялте представлялась ему самым надежным убежищем.

Ольга

Всему приходит конец — и блаженным харьковским дням, и короткому летнему отдыху. Пора было решать, куда двигаться дальше, на север ли, обратно в Москву к родному театру, или на юг, подальше от линии фронта. Заманчиво, конечно, оказаться в родных стенах, осененных занавесом с выгравированной на нем вечной чайкой, но пугают слухи о наказаниях тем, кого можно было назвать неблагонадежными, а то еще покруче — врагами. И вспоминалось необдуманное увлечение банкетами, парадами и парадными обедами в честь победоносной армии генерала Деникина. Поди объясни заскорузлым комиссарам из ЧК, что они актеры, а не мыслители, и что ничего не имели в виду, выпивая за победоносную армию генерала Деникина. Просто всегда были рады поводу выпить.

И после долгих взвешиваний «за» и «против» было решено оставаться пока по эту сторону линии фронта и ехать в солнечный город Ростов-на-Дону, всегда славившийся благодарной театральной аудиторией. Аудитория была необходима потому, что небольшие харьковские заработки утекли за время отпуска. И опять остро встал вопрос, чем платить за обед.

Путь в Ростов не был устлан розами. Приходилось ехать в грязных грузовых теплушках, часами пережидать протекающие мимо потоки солдат и пересаживаться из одного состава в другой, перетаскивая на себе декорации и костюмы.

Но ужасней дороги в Ростов оказался для них приезд в Ростов. Ни о каких гастролях не могло быть и речи — город заполонило отступающее белое войско. Актеры даже не нашли места для ночевки, пришлось довольствоваться грязной железнодорожной платформой. Только здесь их догнало известие, что Красная армия захватила Харьков и движется на Ростов. По городу бродили страшные слухи о жестоких расправах, чинимых красноармейцами над всеми, кто не подчинился власти большевиков. Пребывая в растерянности, актеры решили немедленно бежать в Новороссийск, куда устремилась вся разгромленная белая армия. Но решить бежать — это одно, а реально бежать туда, куда устремились сотни тысяч охваченных паникой людей, дело совсем другое, это возможно разве что только пешком.