Тайна Оболенского университета - [77]

– Да… все так.

– Но почему? Что нужно моему университету? Если мы сами не используем открытие Шолохова, почему препятствуем другим? Это же… это такой вклад в медицину. Лекарство от рака, долголетие…

– Не знаю, Лер. Это одна из тех вещей, ответ на которую нам предстоит найти.

Дима поднялся из-за стола, взял меня за руку и повел в гостиную. Вопреки моим ожиданиям, он снова стал холодным, рассудительным ФСБшником, оставляя влюбленного мужчину где-то в глубине себя. Стало обидно, что все кончилось, так и не успев начаться, но я не сомневалась, что у нас еще будет время разобраться в отношениях. Сейчас важнее отыскать истину.

– А что с тем взрывом? Виновных так и не нашли?

– Правительство Марокко возложило ответственность за теракт на Аль-Каиду, однако те отрицают свою причастность к взрыву. На самом деле, были нужны виновные, и самым простым выходом было спихнуть на террористов. Подозрение о причастности русских не было озвучено, ведь это означало бы международный скандал.

– Ты знаешь, кто именно в этом замешан? Я имею в виду из Оболенки? – разглядывая свои ногти, боясь поднять на Смирнова взгляд, поинтересовалась я. Мне нужно было как-то сообщить Диме о том, что я узнала о своем отце, но было невыносимо больно сознавать, с какими людьми он был заодно.

– Только некоторых, – хмуро ответил он. – Серов, Шеллар, Селезнева и Ремизова. Но мы не знаем их главаря и не можем провести задержания, пока не будем полностью уверены, что накроем всю шайку.

– Главаря? Ты не считаешь, что это Серов? В конце концов, он ректор Оболенки, это было бы логично, – предположила я.

– Логично с одной стороны, но слишком очевидно с другой. С чего бы ему не быть руководителем Университета, но при этом подчиняться кому-то сверху? Его должность может быть лишь для отвода глаз. Уверен, их главарь отсиживается в сторонке.

– Ты прав, – согласилась я и перевела дыхание.

– Что такое, Лер? – Дима заметил мое волнение и нахмурился.

– Дим… Я думаю, что папа был с этим связан, – с трудом произнесла я и отвернулась от Смирнова, не в состоянии выносить его тяжелый взгляд.

– У тебя есть основания так полагать? – строго вопросил он.

– Я… я кое-что вспомнила. Точнее, только сейчас поняла это.

Мне было сложно, но я в подробностях пересказала Смирнову все, что вспомнила. Призналась и в том, что папа винил себя в маминой смерти. Я даже не заметила, как по щекам покатились слезы, а громкие всхлипы стали мешать мне говорить.

– Эти люди убили не только папу… Они отобрали у меня и мать.

Дима подошел ко мне беззвучно, как умел только он. Его горячие ладони опустились на мои плечи, он подтолкнул меня назад, и я почувствовала спиной широкую твердую грудь любимого мужчины, единственного человека, на которого я могла положиться.

– Лер, мы найдем их. Обещаю, – прошептал он мне в волосы.

– Спасибо, – я повернулась к Диме, и он большим пальцем стер слезу с моей щеки.

По всем канонам жанра должен был последовать поцелуй, но мой принципиальный Индюк, конечно, этого не допустил. Он просто меня обнял по-отечески заботливо, по-дружески крепко, по-мужски трепетно. Я спрятала лицо у него на груди и сильнее прижалась, ища утешения, защиты и безопасности.

– Ты устала… – покачивая меня в своих медвежьих объятьях, прошептал Смирнов. – Иди спать, завтра тебе возвращаться в Оболенку.

– А тебе? – я подняла на него свои заплаканные глаза, и Дима мне улыбнулся.

– А мне послезавтра. Меня отпустили якобы на конференцию. Если снова уедем и вернемся одновременно, могут что-то заподозрить.

– Ты прав, но мне будет неуютно там без тебя.

– Всего день… Не бойся, тебя они не тронут. Главное, никому не рассказывай, о чем узнала.

– Не расскажу… Кроме тебя мне некому доверять, – честно призналась я и отстранилась от сводящего меня с ума мужчины. – Я постелю тебе в маминой комнате.

– Не беспокойся. Мне и в гостиной будет удобно, – улыбнулся он.

– Все же лучше в спальне.

Я достала свежее постельное белье и застелила мамину кровать. Уже много лет никто на ней не спал. Я никогда не позволяла кому-либо тут ночевать, даже когда приезжала в Москву с подружками. Мамина постель оставалась нетронутой, будучи для меня чем-то сакральным. Но с Димой все было по-другому. Он не чужой человек… Стал не чужим.

– Я положила тебе на кровать полотенце. В душе, правда, только женский гель, но запах не слишком сладкий, – выходя обратно в гостиную, проговорила я.

– Спасибо, Лер, – Смирнов прошел в мамину спальню, взял полотенце, а потом приблизился ко мне. – Спокойной ночи.

Он поднял за подбородок мое лицо и легко поцеловал в губы. Быстро, невинно, но как-то по-особенному нежно. Только когда Дима ушел в ванную, я осознала, что не дышу. И при всем этом, впервые за последние дни мне стало спокойно. Когда моя голова коснулась подушки, я уснула сном младенца до самого утра.

Перед отъездом в Оболенку я предложила Смирнову ключи от маминой квартиры, чтобы ему заночевать там, но он отказался, сославшись на то, что безопаснее ему остаться в отеле. Мне хотелось спросить, где живет он сам, ведь, скорее всего, именно в Москве, но решила пока не любопытствовать. Попрощавшись исключительно как друзья, мы условились встретиться по приезде Димы в Университет. Я села в папину машину, завела двигатель и, полная решимости, направилась обратно в логово к преступникам. Не было и тени сомнения, что я поступила правильно, согласившись на условия Смирнова. Вот только ни он, ни я не догадывались о том, что наше расследование обернется страшной трагедией, навсегда перевернувшей наши жизни.