Тайна Оболенского университета - [174]

– Я не стану с вами работать, – поморщившись, как от кислого лимона, кинула я.

– Валерия, ты уже дала согласие – это раз, и у тебя нет выбора – это два, но об этом поговорим позже, когда наш друг Дмитрий покинет Оболенку.

– Я покину ее только с Лерой! – отрезал Смирнов.

– Повторяю, Ланская останется здесь, потому что в противном случае вы не доедете до города: дороги перекрыты нашими людьми. Выбирайте, Дмитрий, уезжаете один немедленно, забываете про Оболенку, закрываете расследование и возвращаетесь к обычной жизни, или, – Серов перевел на меня оружие и снял пистолет с предохранителя, – Валерия умрет.

– Ты блефуешь, гад! Сам же говорил, что Лера слишком ценный… экземпляр, – Дима поморщился на последнем слове и метнул в мою сторону виноватый взгляд.

– Да, это так, поэтому ее нельзя выпускать во внешний мир, но если надумаете ставить палки в колеса, то придется от нее избавиться. У нас в запасе есть Нилов. Он получен в результате той же серии опытов.

– Кто мы? – вопросила я.

– Вы третий и самый удачный на данный момент этап создания идеального человека. Калокагатия, Лерочка, калокагатия…

– Чем же мы отличаемся от остальных?

– Хм… Вспомни, когда ты последний раз болела? У тебя была ветрянка, корь, краснуха? Какое у тебя зрение?..

Я закрыла лицо руками… У меня было идеальное зрение, а когда случилась последняя простуда, не могла вспомнить. В детском саду, когда была эпидемия ветрянки, и я, того не зная, общалась с заболевшей девочкой, сама чудом не заразилась…

– А твои результаты в беге, легкой атлетике, танцах? Я молчу про учебу, – с упоением продолжал Серов.

– Что вы со мной сделали? Как?

– Когда твоя мать забеременела, твой отец давал ей специально разработанные препараты. Кроме того, она получала энергетику священных дольменов, когда по ночам Ланской привозил ее в подземелье. Он гордился тем, что сам лично руководит третьим этапом… Ты его детище не только генетически.

– Что?! Папа?! Я не верю…

Отец признался Захару, что был замешан во всей этой дряни с тайным обществом, но ни словом не обмолвился, что проводил эксперимент на беременной жене. Кто врал: папа – Захару или Серов – мне?

– Я знал, что ты не поверишь, – ректор полез во внутренний карман пиджака и протянул мне фото.

– Что это?..

Но ответ мне был не нужен. На фотографии был мой отец рядом с хорошо знакомыми мне преподавателями. Они позировали напротив спящей на каталке мамы, и происходило это в том самом зале, среди дольменов, где выступал Верховный. Выходит, врал папа… Но почему он соврал Захару, что ничего не знал о деятельности Калокагатии? Ему было стыдно? Боялся, что Нилов его осудит? А может быть, сам хотел забыть об ошибке молодости. Но как же мама? Как же я?

– Дмитрий, отдайте ваш мобильный, – обратился Серов к Диме, но тот и бровью не повел. – Как хотите… Ребят, дайте сюда его телефон.

Молодцы Серова, отвесив моему возлюбленному еще пару ударов, разбив при этом губу и скулу, вытащили у него из кармана мобильный и протянули боссу. Ректор не стал просматривать звонки, сообщения и почту, он бросил сотовый в стену, и тот разлетелся на десяток кусков.

– В любом случае, майор Смирнов, вы не дозвонитесь Лере. Над Оболенкой уже устанавливают глушители, и скоро сотовая связь пропадет.

– Зачем вам это надо? – вопросил Дима. – Думаете, студенты не взбунтуются? Не все же такие психи, как вы!

– Со студентами мы как-нибудь разберемся. В конце концов, у нас опыта общения с молодежью побольше вашего. А мы не хотим, чтобы у Леры был соблазн вам позвонить. Чем раньше она вас забудет, тем лучше. А теперь – вам пора!

– Отдайте мне Леру! – практически взвыл Дима, но снова получил удар по лицу.

Во мне закипала ярость. Я не могла смотреть, как эти уроды избивают моего любимого. Идея пришла молниеносно, и руки потянулись к торшеру так резво, что я не успела подумать о последствиях. Размахнувшись, я со всей силы ударила им одного из обслужников. Мужчина не сразу сориентировался, а я уже кинулась к Диме, но двое других оказались расторопнее и перехватили меня. Смирнов попытался прийти на помощь, но тот, который получил торшером, нарочито замахнулся на Смирнова.

– Хватит! – крикнул ректор, направляя на нас оружие. – Живо угомонились! Нашему Ромео пора. Проводите его за вещами.

Обслужники подхватили Диму под руки и потащили к лестнице. Он брыкался, но каждый раз получал неслабый удар от своих мучителей, а я про себя молила его не сопротивляться. Этот бесполезный героизм ни к чему, а у меня сердце обливалось кровью…

– Валерия, сядь, – Серов указал дулом пистолета на диван. – Мы просто поговорим. Теперь мы с тобой партнеры…

– Я вас ненавижу… Как же вас ненавижу! С чего вы вообще решили, что я буду с вами сотрудничать?!

– Потому что ты его любишь, – он кивнул на второй этаж, где в своей спальне скрылся Дима, – и не хочешь, чтобы мы поступили с ним так, как с обычной помехой. Предлагаю сделку, ты работаешь с нами, а мы не трогаем майора Смирнова. Более того, раз в месяц тебе будет предоставляться отчет о его жизни. А вот если откажешься, то твой майоришка умрет долгой и мучительной смертью. Только представь часы пыток, за которые он сам будет молить о смерти…