Тайна невидимки - [3]
Потом человек стал раздеваться там же у двери, у вешалки. Я слышала ясно, как он переодел пояс, снял шинель… И все это он делал, нисколько не скрываясь, спокойно, как будто находился в своей комнате и при свете. Тогда я спросила громко: «Кто здесь?» Он ничего не ответил. Тут меня охватил страх. Я снова крикнула, и опять ответа не было… Затем он направился ко мне, я ясно слышала шаги. Комната у меня такая же, как и ваша, вытянутая, узкая. Вот тут, где этот диван, стоит моя кровать. И стол там же, где ваш, — в том конце комнаты. Он прошел мимо меня, — я сидела на кровати и следила за каждым его шагом. Прошел, даже не задев в темноте за стул с лампой, хотя тут оставался совсем узкий проход. Сел за стол, закурил, чиркал своей зажигалкой… Но огня не было видно…
— Представляете мое состояние? Правда, мне пришла в голову мысль, что он глухой, что про ключ я забыла и машинально вынула его из двери и что все-таки он перепутал комнаты, тут ведь много таких же, и очевидно, предметы в них иначе и не расставишь. Все эти соображения меня несколько успокоили, и я поняла, что единственный способ избавиться от странного гостя — зажечь свет. Я повернулась и включила лампу.. Тут произошло самое страшное…
Последние слова Марина произнесла едва слышно, сквозь охватившую ее дрожь. Она поднесла руку ко лбу.
— Не надо волноваться, Марина, — сказал я, — ведь все уже прошло… Мы разберемся в этом, у меня уже, кажется, возникла догадка. А пока примите валерьянки, она успокоит, ладно?
— Как хотите, — доверчиво ответила она, — не знаю, я никогда еще не принимала ее… Фу, какая вонючая… — как-то по-детски скривилась она, взяв таблетку в рот, и жадно запила водой.
— Вот что, Марина, — сказал я. — Рассказывайте скорее все ужасы, и пусть они перестанут беспокоить вашу память. Чувствую, что дело обернется трагикомедией, вот увидите. Итак, кого же вы увидели за столом, когда зажгли свет?
Марина устремила на меня свой тревожный взгляд, как бы гадая, какое впечатление произведут на меня ее слова, и ответила просто:
— Никого.
— Как?! — опешил я.
— Так. Ни за столом, ни где-либо в другом месте никого не оказалось. Посмотрела на вешалку; там не было никакой шинели. Это было очень страшно, так страшно, что я даже не закричала, не бросилась бежать, я… застыла, оцепенела от ужаса. И неподвижно смотрела туда еще долго, потому, что… человек продолжал сидеть за столом…
— Позвольте, Марина, вы же сказали, что там никого не было!
— Да, я никого не видела. Но я слышала, что он там. Он перелистывал страницы книги, я слышала шуршание бумаги, он курил, глубоко затягиваясь и шумно выпуская дым, он двигался, под ним скрипел стул. Но в то же время я видела, что там никого нет, и на столе нет никакой книги, никаких бумаг, которые двигались бы в его руках.
— Человек-невидимка? — попробовал я пошутить.
— Да, — болезненно улыбнулась Марина, — только но уэллсовский; какой-то совсем особый, немыслимый, с невидимой одеждой и невидимыми предметами… Ну вот. Так я просидела на кровати долго, может быть, час-полтора, не знаю. Потом вдруг сразу, в один миг все исчезло. Он сделал какое-то движение, что-то щелкнуло дважды, будто треснула электрическая искра, и все кончилось. Он исчез из комнаты. Не ушел, а просто… ну, исчез там же на стуле, и только спать, я, конечно, уже не могла. Дождалась начала смены и ушла на работу.
Марина замолкла. Молчал и я, обдумывая свои догадки, показавшиеся мне теперь недостаточно убедительными. Однако они были по меньшей мере правдоподобны, остальное зависело от моего красноречия. Во всяком случае, я видел свою задачу прежде всего в том, чтобы успокоить Марину, рассеять ее мрачные мысли о психическом заболевании, об отъезде…
— Скажите, Марина, — начал я, — вы обратили внимание потом, когда все кончилось, на ваш ключ, — был ли он в двери?
— Да, он оказался торчащим в замочной скважине, изнутри комнаты.
— Так я и думал. Вам это обстоятельство ничего не объясняет? Давайте рассуждать логично. Можно открыть такую дверь другим ключом? Нельзя. Значит, на самом деле никто дверь не открывал и в нее не входил. Согласны?
— Позвольте, но разве я сомневаюсь в том, что ничего этого вообще не могло быть, что это плод расстроенного воображения, галлюцинация?..
— Нет, нет, Марина. Зачем прибегать к таким крайним и искусственным объяснениям? Разве вы раньше страдали галлюцинациями?
— Никогда ничего подобного не было.
— Ну, вот видите. А есть гораздо более простое и естественное объяснение. Я даже сказал бы, что ваша история стара, как свет. Вспомните, как часто в литературе встречается такая схема: невероятные, фантастические приключения начинаются в тот момент, когда герой готов погрузиться в сон. А когда переживания героя достигают высшего напряжения и он уже готов погибнуть, он просыпается и облегченно вздыхает: это был сон! У вас ведь тоже все началось, когда вы засыпали, то есть, по существу, когда вы заснули. Конечно, это был сон, Марина. Правда, очень оригинальный. Его особенность в том, что события крайне фантастические происходят на фоне вполне реальной обстановки. Но в этом нет ничего невероятного: сны бывают бесконечно разнообразные и очень сложные по своему построению. Очень часто человек сознает, что видит сон. Но если события сна начинаются и заканчиваются в реальной обстановке заснувшего, то самый переход его ко сну и обратно остается совсем неощутимым, и тогда «сонные» события кажутся происходившими на самом деле. Правда, такие сновидения бывают не часто, и люди запоминают их на всю жизнь… И вот послушайте, Марина, я расскажу вам случай из моей жизни. Я с детства летал во сне. Летал, как птица, без всякой, конечно, техники. Вам это знакомо?
